Новый ЛЕФ. № 11. 1928

(Недочетов — методических, идеологических и д р у г и х—з д е с ь не касается, — берем лишь общую установку.) Все это читается с захватывающим интересом, и все это — не сегодня - завтра — выпрет беллетристику в разряд искусств за- штатных. Мы уже наблюдаем явную тягу корифеев беллетристики в га- зету, и — нужно только самим работникам газеты побороть остатки организационной косности и, осознав необходимость сдвига от газеты, как копилки фактов, к ежедневному монтажу документальных фак- тов, распахнуть двери газеты для надежнейших художников слова — для того, чтоб новая работа поглотила ряд серьезных мастеров, гуляющих сейчас в принципиальных бездельниках и занимающихся осознавательством придуманных фактов. Люди наголодались по жи- вому факту, и нужно дать им настоящую работу. Давайте пере- строим их в плане жизнестроения! Мы знаем, что потребность в «сладком вымысле» рождается в связи с какой-то переменой социальной обстановки, но мы вовсе не заинтересованы в том, чтобы мерами капитулянтствующего ме- ценатства совмещан, если не рыночно-бездарной спекуляции, под- держивать явления, питающие идеологически такие перемены. На- блюдающийся в н у т р е н н и й р а с п а д нашей беллетристики—• при внешнем даже процветании ее! — нас менее всего может пе- чалить. 16— Литературный распад Был уже у нас один литературный распад, но там было все подругому. Ожегшись на неудавшейся революции 1905-го года, люди ударились в индивидуализм, мистицизм и даже в откровен- ное «мародерство на иоле битвы». Словом, то был распад и д е о - л о г и ч е с к и й , и вряд ли он что общее с нашим теперешним распадом имеет. Наш распад — распад ф о р м а л ь н ы й . Дело от этого не кажется, однако, более легким. Распадаются все формы прочного воздействия писателя на массы, а новые формы еще не найдены. Дело тут не в том, конечно, что революция, мол, есть разру- шение, и потому ни о какой культуре «своей» не может быть речи, старая же отмирает (из суждений одного виднейшего куль- турника) , а дело в неимоверно выросшем за революцию сознании читателя и я в н о у т и л и т а р н о м е г о у к л о н е , когда испытан- нейшие из вчерашних фокусов писателя кажутся наивными пустя- ками. И дело в том еще, что читатель, выросший за революцию, уже не верит беллетристу, как какому-то у ч и т е л ю ж и з н и , не нуждаясь вообще в поповском поучении. Остается еще читатель-обыватель, — на него-то, кажется, и ра- ботает большая часть нашей новейшей литературы. Обывателю-читателю нужны две вещи: отдых и забвение. Для отдыха ему нужен «легкий жанр», который поставляется загранк-

17

2 Новый леф, 11