Новый ЛЕФ. № 11. 1928

там у нас есть квартира, где мы останавливаемся; наша машина часто бывает в городе. Она вас захватит. Не донимаю парня расспросами — видно удручен он. На карточке медицинского осмотра написано: туберкулезный процесс (фиброз- ный) обеих верхушек и порок сердца. — Это у вас давние болезни?—спрашиваю. — Нет. Когда в 1925 в совпартшколу поступал — здоров был, — туда больных не принимали. Из Пятигорска в Георгиевск но железной дороге с пересадкой километров 70. Георгиевск—первая станция за Минеральными Во- дами. Удобнее автомобилем. Ежедневно он делает два 35-верст- ных рейса между этими двумя городами. Автомобиль отходит в четыре. Я приезжаю в два. С трудом втискиваюсь в список, ибо мест на автомобгме девять, а уже записано одиннадцать. Автопром- торговец утешает: — Вероятно некоторые не явятся, тогда вы поедете. Четыре часа. Подбираются люди в серо-синих рубашках, белых кепках, брезентовых пыльниках. Портфели почти цилиндрические от переполнения. На мое счастье кто-то не явился. Кто-то, опоз- давший, умоляет шофера подождать. Но тот с мрачнейшим видом, щадя машину, отказывается ждать даже десять секунд. Машина — старый фордик, переделанный на автобус. Десять двуногих пятипу- довиков плющат его рессоры. Дорога идет, скатываясь в балки и подымаясь на увалы. Сижу рядом с шофером. Радиатор кипит беспрерывно, и жар мотора пробивает доски и подошвы ботинок, так что попеременно отдер- гиваешь ноги, как от сковороды. Взволнованная степь выглажи- вается. Взрывы древних геологических переворотов нажали здесь на земную кору и выдавили кулаки гор: Машук, Бештау, Змейка. Но лава здесь прорваться не смогла. Она лилась южнее из на- рывов Кавказского хребта. За нашими спинами медленно опускается в знойную пыль белый тугой кочан Эльбруса. Автомобиль обго- няет казацкие мажары. Приторгованные на базаре кони припряжены к оснойной паре, и кажется будто пятериком или шестериком едут бородатые станичники в белых войлочных осетинских шляпах, держа на коленях, словно ребят, четвертные бутыли водки. Минуем те- леги, на которых еще поют. А чем дальше, тем тише в мажарах. Возницы спят, раскинувшись, ничего не слыша, ввернсь ленивой воле волов, которые дотянут повозку до хозяйского крыльца. За мажарами пыль как дым за автомобнлем-ракетой. Эту пыль легким движением воздуха движет вправо. Встречные возы норовят забрать влево, чтобы снабдить нас своею пылью. Но шофер проворнее их. По целине, по выбитым копытами пастбищам (толоке), а кое-где и по выжженному просу он забирает еще круче возов и только рычание мотора мешает нам услышать крепкую ругань крестьян, проглоченных пыльным хвостом автомобиля. В очень стоячих прудах бывает такой ил. Когда его взбаламу- тят, он никак не хочет садиться. Солнцем земля прожжена на боль-