Новый ЛЕФ. № 10. 1928

венно-новых настроений в области литературы, и оно же в конеч- ном счете породило и новый, „разночинский" реализм. (Нужен был бы новый термин, но —поскольку оба реализма еще как-то ужи- вались рядом...) Раскрепощенный, но безграмотный „народ"; хищнически неис- товствующая в отношении „дворянских гнезд" молодая буржуазия; средняя равнодействующая пришлась на... „семинаристе". Порода „семинаристов" оказалась по тому времени и наиболее образован- ной, и наиболее житейски цепкой. Критику захватывает в свои руки „семинарист" (Чернышевский, Добролюбов); беллетристиче- ская часть толстых журналов заполняется „семинаристом" (кающий- ся дворянин относится сюда же), —почтальон-семинарист Решет- ников, метавшийся от штофа к штофу, оказался наиболее реши- тельным выразителем бесправных групп. Может быть, никогда еще так буйственно не возвышался рус- ский реализм, как в первой половине 60-х годов, когда так больно резанули по сознанию жутко-бесхитростные записи Решетникова. Все это было чрезвычайно бесформенно, все это в корне ломало литературные каноны вообще, а эстетику „тургеневского" реализ- ма в частности, но все это обрушилось на добрые каноны столь неистово, что не могло, конечно, самым решительным образом не повлиять на дальнейшие судьбы реализма. Решетниковский реализм уже не довольствуется традиционным п р а в о п о д о б и е м (основа старо-реалистической эстетики) — он уже добирается до самой жуткой п р а в д ы , и ясно, что никакие изящества-красивости не могут стать ему поперек дороги. „Сысой- ка, п ыщ и т ! " —к а к а я уж тут красивость! Не довольствуясь и со- зерцагельством, он хочет самым решительным образом вклиниться в самую гущу с т р о и т е л ь с т в а ж и з н и . На смену сытому лю- бованию он, этот разночинский реализм, несет неравнодушие и беспокойство. Соответственно новым запросам жизни, намечается уже и новая художественная форма, разновидность реализма — по тогдашнему еще п о л у б е л л е т р и с т и к а , а позднее и о ч е р к . Самый ти- пичный очеркист в то время — разночинец Г л е б У с п е н с к и й , в выступлении которого покойный Михайловский усмотрел даже прямое „оскорбление беллетристики действием",—до такой степе- ни Успенский нарушал традиционные приемы „реализма". То же можно бы сказать и о другом художественном правонарушителе тех дней — полубеллетристе и р о д о н а ч а л ь н и к е ф е л ь е т о н а M. Е. Щедрине-Салтыкове. Разночинский реализм — это крик новорожденного могильщика старой эстетики, и понятно, что он сразу же стал в антагонизм „тургеневскому" реализму. Под знаком этого антагонизма двух совершенно разных миро- ощущений и „эстетик" проходит и вся дальнейшая история реализ- ма. Конкретное, прямое, взятое от жизни борется с беспредметным и общерасплывчатым. Жизнестроение — с уходом в представление.