Новый ЛЕФ. № 10. 1927

для любого другого материала. В действительности методы худо ­ жественного оформления и гот социальный материал, который они оформляют, существуют как единство создавшееся в результате длительного литературного процесса. Пушкинский ямб неотделим от пушкинской тематики. Тур ге ­ невский стиль неотделим от литературной тематики 50 -х годов. Литературная традиция выработала целый арсенал навыков, ка ­ ковыми она разрешила те или иные тематические задания. И нет ничего удивительного, что появления новых тематических заданий оказались неожиданными для авторов. Авторы прекрасно знали, каким способом дать, например, ро­ мантические коллизии. Всевозможные комбинации на романтические темы были достаточно разработаны в ходе многовековой литера­ турной эволюции, и не представляло большого труда использовать любую из этих комбинаций. Точно так же драматурги и режиссеры имели богатый выбор мизансцен для любых драматических объяснений. Хорошо было известно, на какие сотни ладов можно было произнести „Я люблю тебя“ или „Я тебя не люблю“ , как построить сцены романтических объяснений: ревности, измены и т. п. Но совершенно не было известно, как сказать слова „Объявляю заседание фабзавкома откры­ тым“ или „Ставлю вопрос на голосование“ . Выло очень хорошо известно, с какими жестами и с какой мимикой уходит любовник от обманувшей его любовницы, но совершенно было неизвестно, с какими жестами и с какой мимикой уходит член собрания, воз­ мущенный поведением большинства. Смешно думать, что авторы почему-то более сочувствуют лю­ бовнику, которому изменила его любовница, чем общественному деятелю, возмущенному поведением своих товарищей. Дело здесь не в сочувствии, а в умении этот факт оформить. Наши критики очень возмущены авторами, что они берут свои темы преимущественно из жизни интеллигенции, что очень мало авторов, желающих писать из рабоче-крестьянской жизни, и опять- таки критикам кажется, что здесь есть какое-то пристрастие к этой социальной группе. На самом деле, честный автор отлично чув­ ствует, что ему совершенно немыслимо писать из рабочей жизни, потому что он эту рабочую жизнь не знает и потому что для него все рабочие на одно лицо, как туристу— китайцы; ему кажется, что материал рабочей жизни настолько однороден, что из него никакой литературной фабулы не создашь. Поэтому, в лучшем слу­ чае, рабочий представляется ему как некий лозунг, который он вставляет в свои произведения для идеологической выдержанности. То же, разумеется, и о крестьянах. Но было бы ошибкой думать, будто бы все дело только к том, чтобы автор поближе познакомился с жизнью рабочих и кре­ стьян или, как выражаются некоторые наши критики , чтобы он по­ толкался среди рабочих и крестьян. О т этого толкания никакого , разумеется, проку литературе не будет.

3 6