Новый ЛЕФ. № 10. 1927

Превосходен сарказм мелких розочек, пущенных по памятнику Александра I I I . Не подкреплена, а поэтому не совсем доходит метафора „дева с крестом под лошажьим хвостом“ . Пудовкиным сделана любопытная попытка переключения персо­ нажа, взятого в качестве индивидуальной величины, на роль соци­ альной молекулы. Парень, который в первой части фильмы подан во всем своем индивидуальном своеобразии, начиная с войны по­ лучает от Пудовкина мандат представительства от всей крестьянской России. Точно такой же мандат выдается и рабочему. Мандаты расплющивают обоих. Линия зрительского интереса уже насыщена инерцией, идущей по развертыванию семейно-знакомственной драмы. Переключение драмы семейно-знакомственной на трагедию социальную не успевает создать новую эмоциональную инерцию. Попытка свести рабочего с крестьянином около Зимнего дворца звучит натяжкой. Военно-революционный хвост „Конца Санкт -Петербурга“ для показа революции бесполезен, ибо ясно недостаточен. Для драмы же рабочего-большевика он вреден. Но думается нам, что этот дефект носит в значительной мере случайный характер, что спешка сказалась и на Пудовкине, и ко ­ лоссальный метраж его картины будет сокращен с выгодами сюжетно­ структурного порядка. Поскольку мы считаем совершенно необязательным непременно реконструировать прошедшие эпохи в юбилейных целях, а считаем вполне достойной юбилейной темой показ нашего сегодняшнего реального советского строительства, постольку для нас повышен­ ный интерес приобретает работа киноков, в частности Вертова, который делает фильму „Одиннадцатый“ , демонстрируя наше строи­ тельство на базе пройденного десятилетнего пути. Но для суждения об этой вещи мы не имеем ничего, кроме редких фото. Когда на одном из заседаний Лефа шло обсуждение юбилейной кинопродукции , я в ш утку суммировал свои представления о мето­ дах использования октябрьского материала следующим образом. І І Іу б реставрирует октябрьского мамонта. Д о нее дошли в мер­ злых пластах фильмотек: один клык, два позвонка, задняя нога и лопатка. Она берет эти неполные части скелета, скрепляет их ж е ­ лезными растяжками надписей, соблюдая масштаб и пропорции, ди­ ктуемые кусками материала, выставляет и говорит: „Вот что мы имеем действительно дошедшего до нас“ . Эйзенштейн реконструирует. Он долго изучает данные о ма­ монте, затем приготовляет лучшие клыки из лучшего пальмового дерева, заказывает позвонки (ввиде лучших фарфоровых изолято­ ров для электропередачи), обтягивает кожей , страшно вздыбли­ вает шерсть — и демонстрирует мамонта так, как он его понимает. А поскольку, скажем, данные археологии ничего не говорят нам 30