Новый ЛЕФ. № 1. 1928

Учился ли Есенин у Жуковского? Неизвестно, биографами ещ е не установлено, но это и не важно. Важно то, что одинаковое лите­ ратурное задание, одинаковая социальная функция вещи по тр ебо ­ вали и соответствующих выразительных средств. Жуковский выполнял положительную работу для своего класса, Есенин выполнял отрицательную работу с точки зрения нового господствующего класса. Элегия как литературная форма ослабляла революционную волю нарождавшейся буржуазии и тем самым укрепляла феодальную вер ­ хушку. Есенинская элегия в эпоху диктатуры пролетариата, сохраняя характерные признаки жанра — разочарование, нытье, чувствитель­ ность, стала знаменем умирающих людей и классов. У Есенина хватило прозорливости , чтобы определить объектив ­ ный смысл своей поэзии: Чему же зовет учиться у дедушки Ж уковского наш напостов- ский критик? „Мастерству формы“? Но вот она, к примеру, та форма, в которой был силен Жуковский, — элегия. Как ее приспо­ собишь? Может ли быть веселая, бодрая элегия, дающая жизнен­ ную зарядку? Нет, это нечто обязательно унылое, заунывное, ску ­ лящее. Можно ли, например, написать „Элегию на увядание капи­ тализма в мировом масштабе“? Можно, но это будет обязательно плохо и вредно. Можно ли написать „Элегию на смерть товарища Д зерж ин ско го“? Можно, все можно, но это будет похабно и непра­ вильно, ибо в смерти Д зержинского , факте потрясающе невеселом, нет элегического материала. Разве не лучше, как Феликс Эдмундович, сердце отдать временам на разрыв? Какая же тут, к чорту, элегия. Если призыв учиться у Ж уковского не является только бессо­ держательной фразой , каких — увы — сейчас произносится слишком много людьми, вообразившими, что сущность литературной критики в ее безответственности, то учоба эта неминуемо будет порождать литературных уродцев и выкидышей. Как бы критики ни называли их возвышенно в свое оправда ­ н и е— „поэт пролетарского р о м а н с а “ , „бард романтизма“ , все равно это явления глубоко противоестественные и прискорбные. На материале Ж уковского хорошо видна та фальшь, к которой приводит лозунг учобы у классиков , но принципиальная сущность дела не меняется и при другом материале. Попытка пересадить Мы многое еще не сознаем, Питомцы ленинской победы, И песни новые Постарому поем. Как нас учили бабушки и деды.

1 6