Мир архитектуры

должна быть величина площади? Минимум в три раза шире, иначе не будет необходимого контраста между «каналом» и «гаванью» уличного движения. Но ведь тогда ширина площади сравняется с длиной парижской площади Согласия. Та, одна к о , — единственная в сто- личном городе, а здесь речь идет о совершенно зау- рядном пространстве. Мало того, даже при таких ко- лоссальных габаритах наша рядовая площадь немно- гим превысит «площадку», образованную внутри обыч- ного микрорайона, если тот застроен 16-этажными зда- ниями. Начались и вовсе фантастические попытки удер- жать иерархию масштабности, в результате чего в ряде новых наших городов возникли странные протяженные пространства шириной в 200, а то и в 300 метров, как в Тольятти. Индивидуальный человек никак не может соотнести себя с этими «степями» внутри города, но ведь нет и человеческой массы, которая могла бы за- полнить собой эти искусственные степи! Лестница мас- штабности разрушалась на наших глазах, и, казалось, предела распаду не предвидится. Возникла поистине парадоксальная ситуация: по диагонали «двора» в микрорайоне постройки 70-х го- дов (что в Москве, что в Тольятти, что в Минске или Оренбурге) можно было бы без труда поставить всю скалу афинского Акрополя, вместе с ее храмами и те- атрами. Один, отнюдь не самый крупный московский микрорайон, вроде Тропарева, по занятой им поверх- ности превышает весь город Делфт — с его рвами и ка- налами, стенами и башнями, собором и ратушей. Это было бы не страшно, если б, сравнившись с Делфтом габаритами, новый жилой микрорайон не уступал ему сложностью, развитостью, многообразием простран- ственного рисунка и архитектурного оформления в десятки раз! Может быть, с оскудением городской среды можно было бы и смириться, но... не получается: «свое» про- странство человека осталось таким же, каким оно было и сто, и пятьсот лет назад. Оно осталось тем же в пре- делах ближайшего окружения — квартиры, тем же, ко- гда, закрыв за собой дверь квартиры, мы выходили на лестничную площадку. Однако, как только мы закры- ваем за собой дверь, ведущую «на улицу», наступает шок — о т к рыв ающе е с я нашим глазам пространство не имеет к нам никакого отношения. Мы говорим «дверь на улицу», но улицы-то за дверью нет, нет и замкнутого двора, из которого на улицу вела арка-подворотня, нет и переулка, принимавшего в себя жителей домов и дво- ров, выводя их затем на улицу, а улица вела непремен- но к площади. Итак, сломав лестницу масштабности, мы утратили очень многое. Двор — «атом» общественного про-