Мастерская монументальной живописи при Академии архитектуры СССР

165

Воспоминания художников мастерской

он смотрел не без ревности , глазами сверстника . О ста­ рых мастерах он говорил мало . М ожет быть, память мне изменяет , но мне трудно даже сейчас назвать его любимых художников . По отношению ко всем д р у ­ гим это сделать так просто . Был ли он сам своим лю ­ бимым художником? Может быть. Обычно художники не любят, чтобы их произведения были на глазах у первого встречного . А прекрасные акварели Льва А л е к ­ сандровича, вроде «Марины» и «Обнаженной Марины», месяцами простаивали в мастерской на глазах у всех. Нельзя сказать , чтобы Лев Александрович очень инте­ ресовался чужим мнением . Конечно , он, как и все, спрашивал : «Ну как?». Но чувствовалось, что у него уже есть свое мнение, которое ничто не способно изменить , а чужое мнение интересно для него не как с уж д е ­ ние о его работе , а как суж дение , характери зующ ее собеседника . Как я говорил, он ценил и любил успех . Охотно и часто рассказывал о том , как понравились его работы в Японии, много раз вспоминал , как по поводу его акварели «Дворик с бельем» его поздравляли все художники «от А лек сандр а Герасимова до Тышлера» , охотно говорил о себе в тре тьем лице : «О Бруни ска­ ж ут то-то, Бруни сделал то-то» . Как-то А . И. Сахнов , встретившись со своим приятелем , сказал ем у , что он учится у лучшего (или у первого, не помню точно) русского рисовальщика , подразум евая Льва А л е к са н д ­ ровича. Пожалуй , Лев Александрович р а зд ел ял это мнение . При всем при том в этом не было никакого чванства, никакой гордыни . Было это как-то по-детски простодушно . С таким же спокойствием он вспоминал про какую -нибудь свою вещь в том смы сле , что вот, мол , какая дрянь получилась . Как-то в Козах (как рассказы ­ вал А . Изаксон, на память которого можно полож и ться ) Лев Александрович решил показать ученикам , как надо писать акварель . Он писал (ж енскую ф и гу р у в интерье­ ре ) и попутно объяснял , что и почему он делае т . О кон ­ чив работу , он положил кисть и ска зал : «Ну вот и ничего не вышло». Я не помню его определений различных художников , не помню ссылок на мастеров , но м е т ­ кость его замечаний поражала . Проходя мимо «С ер еб ­ ряной сорочки» Ван-Донгена на выставке ф ранцузской живописи 28 года, он сказал : «Ван-Донген научился рисовать и оказался неважным худож ни ком » . По-види­ мому , он ценил Боннара, потому что перед отправкой наших вещей на парижскую выставку он зам е ти л : «Вот Боннар скаж е т : Как Бруни здорово ребятиш ек напи­ сал». Мне смутно помнится , что он очень хорошо отзы-