Мастера искусства об искусстве. Том III

ческий глаз, как грубая попытка поставить свою модель перед этим окном! II все-таки это ложная установка, к которой привык весь свет, и в судорожном старании достигнуть этого разрешены все преувеличения, и условная халтура бездарности торжествует свои триумфы. Блики повышаются, когда кладутся чпстые белила из тю- биков, тени—углубляются до степени чистой черной краски. Нет ни одной черты лица, которая бы была па ее настоящем месте, так господствует стремление художника заставить его пластически выступать вперед: и посреди этой назойливой борьбы за особо резкое выступление находит себе скромная истина только печальпое местечко и оказывается по отноше- нию окружающей се дерзкой лжи плоской, неприглядной и бес- сильной... Если бы публика была в состоянии па один момент повер- нуть своп глаза с силою свежего сравнения на своих соотече- ственников, которые проходят по выставке мимо нее, то, может быть, она медленно стала бы постигать (впрочем, я в этом сомневаюсь, так слепа вера в плохое), как мало похожи люди на дерзкие картины па стенах, как они спокойны по цвету, как серы, как умеренны в топе они сами. II тогда, может быть, удалось бы разъяснить их забитому рассудку, как он низкий обман считал за мастерство, и какими пошлыми средствами достигается торжество этою обмана.

Отрывки из десятичасового доклада, прочитанного впервые в Лондоне в 10 ч. веч. 20 февраля 18S5 г.

Природа содержит в краске и форме элементы всех картин решительно так же, как клавиатура содержит все ноты музыки. ІІо художник предназначен к тому, чтобы разумно выбрать Эти элементы, овладеть ими и сгруппировать их, чтобы достичь результата красоты подобно тому, как музыкант организует свои ноты и образует аккорды, творя из хаоса блестящую гармонию. Если художнику говорят, что он должен воспроизводить при- роду, как она есть, то можно было бы с таким же правом сказать пианисту, чтобы он сел на свой инструмент.