Мастера искусства об искусстве. Том III

самим Собой и, как оказалось, с моим добрым гением. II я не обессилел, но почувствовал еще большую, чем прежде, ду- ховную и физическую энергию. Если не помешают болезнь и нужда, то дело пойдет, думается мне, не зная задержек, до конца дпей моих. Шлаки отброшены, остался чистый металл. Медлить больше не буду. Если мне действительно удастся,—а я в этом почти но сомневаюсь,—создавать истинное и естественное, то я буду Знать, что стоило принести столь огромные жертвы; будете и вы довольны, если ваш рассудок одобрит побуяедення вашего сердца- Дорогой Фидлер! Должен сообщить вам нечто такое, что пока пусть останется между нами. Мой гении, которого я ожидал с нетерпеливой ду- шой, снова снизошел ко мне. Так как это произошло не слу- чайно, а после ужасных борений, то думаю, что он меня не покинет. Если не помешают болезнь и нужда, мои старания принесут, наконец, прекрасные, хотя и поздние нлоды. После .двадцати долгих лет непрерывных огорчений, ибо „Ьеп duro è mangiar il pan d'altrui" (горько есть чужой хлеб), я не доверяю прочности счастья; поэтому прошу вас оказать мне доверие и потерпеть, пока я пе напишу две или три картины; при той полной свободе, которой я теперь до- бился, это займет немногим больше лета. Не сердитесь на э т и строки, дорогой Фидлер. Рим, 21 января 1883, поправлено Фидлером на 1882 Прирожденным художником я называю того, кому природа с рождения заключила в душу идеал, заменяющий ему истину; он верит в него безусловно, и задачей его жизни становится раскрытие его для других путем наиболее полного его осо- знания в самом себе. Э т 0 слово „идеал"—одно из тех, что часто могут толковаться неправильно; по моему мнению, для художника идеал прежде всего заключается в том, что все при- влекающее его внимание обнаруживается для него во всей пол- ноте, во всем своем значении и как нечто неисчерпаемое. Тем Письма Фидлеру Рим, 31 март.ч 1373, датировано Фидлером