Мастера искусства об искусстве. Том IV

искренно и просто, но что еще важнее—псевдоклассики уви- дели бы тогда, что у греков никогда не было искусства для искус- ства, а всякое содержание вызывало свою форму. И, надо ска- зать правду, никто в мире не достигал этого так гениально, как греки. Жестоко ошибаются те, которые думают, что греки были абсолютно идеалисты и создавали абсолютную красоту. Нет, раньше всего они подчинялись строго идее, содержанием ко- торой задались. Когда грек работал Геркулеса, вся сила его творчества была сосредоточена на том, чтобы изобразить силу человека, и это достигалось им в совершенстве. Право, я не могу сказать, чтобы «Геркулес» был очень красив, но зато я должен сказать, что художник вполне достиг своего идеала. То же самое можно сказать и про «Фавна», и про другие личности, и, наконец, про их портретные статуи, которые до- стигают в высшей степени реалистических совершенств и часто даже беспощадной правды со всеми особенностями, «неправиль- ностями», по понятиям наших академиков (каковы—кривизна лица, жилистость и мозолистость ног, а главное—индивидуаль- ность форм)—все это являлось у них потому, что они боготво- рили раньше всего идею. Раз я делаю портрет, я должен показать человека таким, каков он есть, а не таким, каким я желал бы его смерить моим художестненным, традиционным аршином. Конечно, совершенно другое дело, когда речь шла о «Ве- нере Милосской» 6 : она была благодатной идеей красоты, и кра- сота выступала здесь в своем совершенстве. Таковы были греки. Их не понимали, но зато ими восхи- іцались и увлекались. Если же бы поняли их, то не стали бы тратить силы и время понапрасну, а старались бы создать свое, то, что нам дорого и что близко иавіему сердцу; старались бы понять наш век, наш дух, и тогда форма сама собою явилась бы. К сожалению, искусство нашего времени не с того конца начало, а начало с формы, и потому в нем нет содержания, души. Но кто же не знает, что форма без дуяіевного содержания то же самое, что тело без души. ІІомшо, что когда я приехал в Берлин, где мне хотелось познать тамошнюю премудрость, мне все сказали, что мне надо учиться у Бегаса, потому что он реалист. И я был крайне удив- лен, что весь реализм состоял только в том, как Бегас трактует тело, а сюжеты оставались те же: фавны да нимфы. Но это было Мастера искусства IV 1 4