Мастера искусства об искусстве. Том II

идея безграничной свободы личности и ее творческого само- утверждения. Патетический выразитель безграничных прав и устремлений «свободной личности», Делакруа не мог не столк- нуться в своем творчестве с ущербностью и иллюзорностью индивидуальной свободы в мире буржуазных отношений. Эта иллюзорность как будто осознается художником, и именно ото сознание окрашивает его реалистический оптимизм тонами романтического протеста. Но этот протест сам несет на себе глубокую печать той же ограниченности, той же иллюзорности, он тщательно избегает всякого прямого соприкосновения с реаль- ной действительностью, с ее коллизиями и бурями, он целиком переносится в мир романтических образов и растворяется в коллизиях и бурях, созданных воображением. Так реалистический по своим устремлениям и задачам метод Делакруа оказывается поставленным на службу «наджизнен- ным» образам, и самая смелая в истории новейшего искусства попытка приблизиться к живописному познанию действитель- ности привела к превращению этой действительности в мир субъ- ективных и иллюзорных «реальностей искусства». Отсюда отказ Делакруа признать основой своего стиля реализм, который нарочито отожествляется им с натурализмом, отсюда, при всем сюжетном богатстве, известное однообразие его сюжетов. Они пребывают в некоем идеальном плане даже тогда, когда трактуют актуальные события современности (вроде той же «Хиосской резни» или даже «Баррикады», где реальному эпизоду революционной борьбы придан тот же «нездешний» характер аллегорической фигурой Свободы, являющейся цен- тральным образом всей темы). Эти противоречивые черты творческого облика Делакруа не могли не сказаться на всем его живописном стиле, сообщив его полотнам, при всей их высокой цветовой и композиционной организованности, специфический налет эскизности и незавер- шенности. Достигнув в творчестве Делакруа большей вооружен- ности и высокого развития, живописный реализм отделяется °т реальной действительности и переключается в план романти- ческой иллюзии. Иным и не мог быть путь этой линии буржуаз- ного искусства, ибо «свободный человек», во имя которого пред- принималось это торжественное утверждение действительно- сти, на деле давно уже успел превратиться в бальзаковского банкира, стяжателя и хищника капиталистического накопле- ния, а весь многокрасочный, исполненный радостью бытия