Мастера искусства об искусстве. Том II

ния Бернини в Риме, а также Корнашини не заслуживают вообще никакого внимания. Никто , занимающийся подлинным античным стилем, не за- хочет утверждать, что во времена Марка Аврелия делали пер- воклассные вещи; если причислить коня Марка Аврелия к этой категории, то это будет лишь относительно; Вы знаете, что люди со вкусом отмечают не безошибочные вещи, а как раз те, которые носят печать чего-то экстраординарного и значи- тельного. Конь Марка Аврелия нас очаровывает, потому что в нем много живости, и возможно как раз то, что Вы счи- таете ошибочным—постановка ног , —придает ему то движение, то замечательное выражение, которое исходит не из обычного механизма, а есть следствие преходящего состояния, в котором животное может стоймя находиться лишь минуту . Что касается всадника, то он изображен не в виде муж- чины, желающего сидеть красиво на лошади, а как импера- тор, который с благоволением протягивает правую руку впе- ред, знаменуя этим, по старинному обычаю, мир народу, а левой держит коня на узде. Правда, я не настолько сведущ, как Вы, в качествах и дви- жениях лошади, так как у меня было мало возможностей это изучить; лишь из знания движений человека, которые я изу- чал, я заимствую уменье обращаться в искусстве с конем. Я знаю в Риме нескольких художников , которые относились критически к классическим произведениям древних, и если они копировали ватиканского или медицейского Аполлона, они были того мнения, что они могут кое-что в нем улучшить, если они снимут свинцовый припой. Однако в этом случае пропадала большая часть красоты оригинала, но это, впро- чем, сюда не относится. Ваши высказывания по поводу моего друга Винкельмаиа главным образом побудили меня написать это письмо. То что Вы говорите, для меня было тем больнее, что Ваша не- приязнь к нему происходит исключительно от его неосторож- ного панегирика мне, что Вы сами и отмечаете. А так как я рассматриваю эту похвалу лишь как проявление друн?бы, то я вынужден, также в качестве друга, за него ответить. По- мимо этого, в глубине души у меня есть ніелание занять этим письмом маленькое место в Вашем внимании, которого я во всяком случае не заслужил бы, если бы я так думал о себе и так высоко себя ставил, как это делает мой панегирист.