Лекции по эстетике. Книга третья

ЭСТЙФЙКА

4б что дано в повседневных обстоятельствах, самых обыденных и ме лочных. аа) Поставим теперь вопрос, что при прочей скудости и без различии такого рода материала составляет художественное со держание в собственном смысле, — это будет та субстанциальная сторона, которая содержится и обозначается в этом материале, это живость и радостность самостоятельного бытия вообще при величайшем многоразличии своеобразной цели и интереса. Человек неизменно живет в непосредственно наличном; то, что он делает в каждое отдельное мгновение, есть нечто специальное, и верное правило будет заключаться в том, чтобы безоговорочно выполнить и всей душой участвовать в каждом деле, хотя бы это было чем- нибудь совершенно незначительным. Тогда человек и такое част ное обстоятельство оказываются неразрывно связанными, ка жется, что для этого обстоятельства человек только и существует, причем он вкладывает всю энергию своей индивидуальности. Эта сращенность порождает здесь ту гармонию субъекта со своеобра зием его деятельности в его дальнейших состояниях, которая ока зывается также проникновенностью и составляет здесь прелесть самостоятельности для себя полного, завершенного и закончен ного бытия. Таким образом, интерес, который мы извлекаем из подобного рода изображений, находится не в предмете, но в этой живой одушевленности, которая сама независимо от того, где она раскрывается в живом виде, говорит что-то всякому неиспор ченному чувству, всякой свободной душе и составляет для нее предмет сочувствия и радости. Поэтому мы не должны портить себе наслаждения, заставляя себя восхищаться произведениями такого рода с точки зрения так называемой натуральности и об манчивого подражания природе. Это требование, которое, пови димому, выдвигают такого рода произведения, само есть лишь обман, не знающий надлежащей исходной точки. В самом деле, ведь удивление здесь вызывается лишь чисто внешним сравнением произведения искусства с произведением природы и сводится только к соответствию изображения с ранее уже имевшимся пред метом, между тем здесь содержание как таковое и художественный смысл заключаются в восприятии и выполнении соответствия изо бражаемой вещи с ней самой, а сама по себе она есть одушевленная реальность. Согласно принципу обмана можно, например, хва лить портреты Деннера: они действительно являются подража ниями природе, но большей частью не улавливают живого харак тера как такового, который здесь имеется в виду; в этих портретах все заключается в том, чтобы воспроизвести волосы, морщины — вообще то, что, правда, не сводится к чему-то абстрактно мерт вому, но столь же мало составляет живое человеческое лицо. Если мы далее снижаем себе наслаждение возвышенными рас суждениями о том, что нам такого рода сюжеты представляются пошлыми и недостойными наших высоких мыслей, то опять-таки