Лекции по эстетике. Книга третья

поэзия

293 фиксируется здесь в своих мгновенных движениях или отдельных внезапных мыслях об разнообразнейших предметах — они ста новятся устойчивыми, поскольку они высказываются. Здесь в сфере поэзии обнаруживается нечто аналогичное тому, чего мы касались выше в отношении жанровой живописи («Эстетика», ч. II, стр. 224 — 225) х . Содержание, предмет есть нечто совершенно случайное, речь идет лишь о субъективном восприятии и изобра жении, их прелесть в лирической поэзии может заключаться.в неж ном дуновении чувства, отчасти — в новизне выразительных пред- : ставлении и в юморе удивительных оборотов и острот. Ь) Что, во-вторых, в общем касается формы, благодаря кото рой такое содержание становится лирическим художественным произведением, то здесь индивид составляет центр в своем внутрен нем представлении и чувстве. Поэтому целое получает свое на чало от сердца и чувства, точнее, — от особого настроения и си туации поэта, таким образом, состав и связь особых сторон, в ко торых раскрывается содержание, не может опираться на его внешнее проявление, как на завершенное внутри себя индивидуаль ное событие, но опирается на субъект. Итак, индивид внутои са мого себя должен проявляться преисполненным поэзии, фантазии, чувств или величественным и глуооко погруженным в размышле ния и мысли, и прежде всего внутри себя самостоятельным, в виде самого по себе замкнутого, внутреннего мира, с которого совлечена зависимость и простой произвол прозы. Благодаря этому лири ческое стихотворение получает единство, радикально отличное от эпоса, а именно — задушевность настроения или рефлексии, которая расходится в себе самой, отражается во внешнем мире, изображает, описывает себя или помимо того, занята каким-нибудь одним предметом и в этой субъективной заинтересованности со храняет право начинать или обрывать почти произвольно. Так, часто у Горация, например, наступает конец там, где соответ ственно обычному способу представления и характеру высказы вания следовало бы предположить, что тема еще только начала раскрываться, другими словами, он, например, описывает только свои чувства, распоряжения, приготовления к празднеству, при этом мы ничего не узнаем о дальнейшем ходе и успехе праздника. Точно так же и характер настроения, индивидуальное душевное состояние, напряжение страсти, пылкость, клокотание, скачки туда и сюда или душевный покой и тишина медленно разверты вающегося созерцания доставляет самые разнообразные нормы для внутреннего продвижения и связи. Поэтому, в общем, что касается всех этих моментов, можно фиксировать очень мало твердых и решительных положений в связи с разнообразно опре деляемой неустойчивостью внутренней сферы. В качестве ближай ших отличий я выделю лишь следующие стороны. 1 См. Гегель, Сочинения, т. X.III, стр. 159 — 160.