Лекции по эстетике. Книга третья

ЭСТЕТИКА

290

в себя самого, заглядывает в собственное сознание и доставляет удовлетворение потребности, делая наглядным не внешнюю реаль ность предмета, а наличие и действительность его в субъективном чувстве, в сердечном постижении и рефлексии представления и тем самым делает наглядным содержание и деятельность внут ренней жизни. Но поскольку это высказывание становится язы ком поэтической внутренней сферы, чтобы не остаться случайным выражением субъекта как такового, по своему непосредственному ощущению и представлению, все же созерцания и восприятия должны заключать r себе всеобщую значимость, в каком бы само бытном виде они ни принадлежали поэту как отдельному инди виду, хотя бы он их описывал как свои впечатления, другими словами, они сами по себе должны быть подлинными восприятиями и созерцаниями, для которых поэзия в живом виде выискивает и находит также соответствующее выражение. Поэтому, если и при иных обстоятельствах скорбь и удовольствие, выраженные в сло вах, написанные, высказанные, могут облегчить сердце, то, ко нечно, и поэтическое излияние может доставить ту же услугу, но оно не ограничивается употреблением этого домашнего средства; наоборот, его призвание более высокое: оно сводится к задаче освободить дух не ш чувства, но в нем. Слепая власть страсти сосредоточена в оессознательном смутном ее единстве, охваченном полнотой чувства, которое не может, выйдя из себя, достигнуть представления и выражения себя. Правда, поэзия освобождает сердце от этой узости, поскольку для нее сердце приобретает объек тивное значение, но она не ограничивается простым выкидыванием содержания из его непосредственного единства с субъектом, а пре вращает его в объект, очищенный от всякой случайности настрое ний; в нем освобожденная внутренняя жизнь одновременно сво бодно возвращается к себе в удовлетворенном самосознании и остается при самом себе. Нои обратно — это первое объективиро вание не должно заходить так далеко, чтобы изображать объектив ность чувства и страсти как бы в практической деятельности и действии, т. е. в возвращении субъекта к себе в его реальном дея нии. Ибо ближайшая реальность внутренней сферы есть сама задушевность, так что это выхождение из себя имеет смысл лишь как освобождение от непосредственной, глухой и неотчетливой со средоточенности сердца, которое раскрывается, чтобы высказать само себя, и поэтому схватывает и выражает то, что ранее только было воспринято в форме самостоятельных созерцаний и представ лений. Этим по существу устанавливается сфера и задача лириче ской поэзии в ее отличие от поэзии эпической и драматической. Чтобы тотчас приступить к следующему вопросу, мы можем пойти по тому же пути, который мною был намечен для эпиче ской поэзии — это касается разделения данной новой сферы. Итак, — во-первых, ставится вопрос об общем характере ли рики.