Лекции по эстетике. Книга третья

ПОЭЗИЙ 185 А именно, во-первых, то, что доставляет речи ее особую по будительную силу, не зависит от специальной цели, являющейся предметом речи, но стоит в зависимости от общего начала, от за конов, правил, основных положений, к которым сводится единич ный случай; в такой форме всеобщности эти законы отчасти явля ются действительными государственными законами, отчасти мо ральными, правовыми, религиозными максимами, чувствами, дог матами и т. д. Итак, определенные состоятельства и цель, составляю щая здесь исходную точку и это общее положение с самого начала отделены друг от друга, и такая раздельность составляет их неиз менное отношение. Правда, намерением оратора является объеди нение этих двух сторон, по то, что в поэзии уже непосредственно представляется осуществленным, поскольку поэзия вообще есть поэзия, то в красноречии является лишь субъективной целью оратора, а достижение цели находится вне пределов самой речи. Итак, не остается ничего иного, как действовать путем подведения, так что определенное реальное явление — у нас здесь конкретный случай или цель — не развивается в непосредственном единстве с всеобщим началом, свободно, из самого себя, но только путем подстановки основных положений и благодаря соотношению с тем, что законно, общепринято, распространено и т. п., а это со своей стороны также дано само по себе, также оказывается значи мым. Основным типом является не свободная жизнь предмета в его конкретноіМ проявлении, а прозаическая разъединенность понятия и реальности, голое взаимоотношение обеих сторон и требование их единства. В этом роде нередко приходится, например, духов ному оратору приступать к делу, ведь для него всеобщее веро учение и вытекающие из него моральные, политические и прочие основоположения и правила поведения составляют то, к чему он должен свести разнообразные случаи, так как религиозное сознание должно воспринять это вероучение, уверовать и познать его по существу, как нечто самостоятельное, подобно субстанции, познаваемой со стороны всего единичного. При этом, разумеется, проповедник может взывать к сердцу, дать божественным законам возможность раскрыться из источника души и свести их и у слу шателей к этому источнику, однако, они должны быть показаны и выдвинуты не в безусловно индивидуальном виде, но их все проникающая всеобщность должна быть осознана, как заповеди, предписания, правила веры. Еще больше это свойственно судебно му красноречию. Кроме того, в нем проявляется двойственность: с одной стороны, темой по преимуществу оказывается определен ный случай, о котором идет речь, с другой стороны — подве дение этого случая под общие точки зрения п законы. Что касается первого пункта, то прозаический элемент характерен для неизбеж ного отыскивания реальных фактов и для сопоставления и искус ного комбинирования всех отдельных обстоятельств и случайно стей, откуда в противоположность поэтической свободе творчества