Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая книга

72 достигаетъ одной изъ главныхъ своихъ цѣлей энергій выраженія, такъ и музыка не можетъ довольствоваться его мелодическимъ элементомъ какъ мы его описали. Простое чувство души въ самой себѣ, гармоническая игра этого чувства составляютъ что то слишкомъ общее и слишкомъ отвлеченное. Такимъ образомъ подвергаем ся опасности не только удалиться отъ мысли выражен ной въ текстѣ, но и впасть во что нибудь незначитель ное, низкое. И такъ, если въ мелодіи должны быть слышны печаль,- радость, желаніе и прочее, то душа конкретная и реальная въ серьезномъ бытіи подобныхъ чувствованій, можетъ теперь открыться только въ гра ницахъ такого же конкретнаго сюжета, среди опред-в-і денныхъ обстоятельствъ, въ частныхъ положеніяхъ, событіяхъ, дѣйствіяхъ. Если, на примѣръ, пѣснь возбуж даетъ въ насъ чувство печали, если крики говорятъ о какой нпбудь жестокой потерѣ, мы тотчасъ спрашива емъ: что потеряли? не юность ли и счастіе, не супру гу ли и прочее, потому музыка обязана дать степень частности, равной степени приличной опредѣленному сюжету о видовымъ отношеніяхъ, порождающихъ чувство или среди которыхъ оно развивается и звучитъ своими топами. Ибо, музыка не только обращается къ душѣ вообще, но къ душѣ исполненной опредѣленнымъ пред метомъ, котораго собственный характеръ тѣсно связанъ съ характеромъ чувства. Потому, при различіи сюже товъ по необходимости должно открыться и различіе въ выраженіи. Все зависитъ отъ чувствованія души. Чѣмъ пламеннѣе опа стремится къ какому нибудь частному предмету, тѣмъ движенія ея дѣлаются тревожнѣе и въ противоположность съ тихимъ наслажденіемъ, которое почерпаетъ въ сапомъ себѣ, она увлекается въ борьбу, въ столкновеніе, во вражду со страстями. Тогда чувство принимаетъ характеръ глубины и частности, которому уже не соотвѣтствуетъ выраженіе разсматриваемое до