Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая книга

Ifi жено. Это новое твореніе является какъ бы чудомъ уди вительной способности, о которой еще ничего не знали. Во время удивленія, у человѣка въ первый разъ свободно вырываются душевныя тайны посредствомъ языка, глубоко скрытыя дотолѣ въ его сердцѣ. Въ та комъ случаѣ главнымъ предметомъ бываетъ здѣсь сила выраженія, творчество языка, а не разнообразная его Форма, обработанная искусствомъ, и дикція остается вполнѣ простою. Точно въ эти первоначальныя времена не могутъ существовать пи обыкновенны а Формы мысли, пи различные обороты въ выраженіи. Мысль открывает ся прямо въ натуральномъ языкѣ, который не знаетъ никакой искуственности, ни нѣжныхъ оттѣнковъ, ни хитрыхъ переходовъ, ни красотъ стиля; однимъ словомъ, никакого совершенства , отличающаго оборотливость позднѣйшаго искусства. Поэтъ, въ самой вещи, первый какъ бы открываетъ ротъ своей націи и помогаетъ ея мысли, давая ей Форму въ языкѣ. Тогда слово пе яв ляется какъ обыкновенная монета, и поэзія, для самыхъ свѣжихъ впечатлѣній своихъ, можетъ употреблять все, что въ послѣдствіи обозначается прозаическимъ выра женіемъ. Въ этомъ отношеніи напр. Гомеровскій спо собъ выражаться, въ наше время можетъ показаться совершенно вульгарнымъ. Для каждой мысли у него есть свое слово; Фигурныхъ выраженій встрѣчаемъ у него не много; языкъ его, хотя очень богатъ, що чрез- вычайно простъ. Данте также успѣлъ собѣ создать, нѣкоторымъ образомъ, живой поэтическій языкъ, и въ этомъ отношеніи показалъ смѣлую энергію своего твор ческаго генія. Когда кругъ мысли разширялсп съ увеличеніемъ, углуб ленія, то п сочетанія мысли ста.іп умножаться. Ходъ мысли становится болѣе расчитаппымъ и оборотливымъ; и если въ тоже время, съ усовершеніемъ граматичо- скаго выраженія, съ нею ближе знакомятся, то поэзія