Курс эстетики, или Наука изящного. Третья книга.

131 пасъ, но не производитъ истинно трагическаго ужаса, представляющаго какую пибудь нравственную идею. Чтобы миръ возстановился въ душѣ внѣшніе случаи и катастрофа должны согласоваться съ основаніемъ харак тера самого героя. Таковъ нравственный смыслъ харак тера Гамлета, гдѣ всюду чувствуешь, что судьба ге роя изображена въ его характерѣ. Также въ Ромео н Юлія развязка раждается изъ противорѣчія этихъ на туръ, съ міромъ, въ которомъ онѣ поставлены. Тотда результатъ есть впечатлѣніе меланхолической печали на душу зрителя. Сравненіе дрспней комедіи съ новѣйшей») гораздо ме нѣе развито. По Гегелю, политическое вообще есть, личность, поставляющая въ противорѣчіе собственныя дѣйствія, которая разрушая свою волю употребляемыми средствами не теряетъ своей веселости въ томъ, что явила противное своей цѣли. Здѣсь, говоритъ онъ, истинно комическое, идея, слу жащая осіипннііемъ древней комедіи. Потому лицо бы ваетъ комическимъ столько, сколько само не прони маетъ серьезно цѣли искомой его волею. Равнымъ обр. когда она падаетъ въ своихъ предпріятіяхъ, то остав ляетъ свою цѣль и опять находитъ себя, становится выше событій, такъ что рѣшительно разрушается только незначительное, ложное. Личность остается цѣла и неподвижна. Таковъ по Гегелю главный характеръ древней коме діи, таково комическое Аристофана. Разность между ихъ лицами та, что они комическія сами по себѣ и никогда не считаютъ себя серьезными. Уже Плавтъ и Теренцій удаляются отъ этого харак тера; противоположное направленіе состоитъ въ томъ, что комическое лицо принимаетъ свою цѣль серьезно, забавенъ для зрителя, а не для самого себя, это шутка 9 ’