Кремль в Москве

симпатіи бояръ,

особенности

духовенства, которому

а въ

Не смотря

то,

говорилъ

самое.

онъ

тоже

на

что онъ

въ дѣлѣ управленія

придалъ духовенству большее значеніе

думѣ

преобразованной

дѣлами:

государственными

въ

имъ

сверхъ патріарха (что въ важныхъ

онъ указалъ засѣдать

и прежде бывало) четыремъ митрополитамъ,

случаяхъ

семи

архіепископамъ

все таки духовенство

и тремъ епископамъ,

косо смотрѣло на Лжедмитрія,

особенности

послѣ

того

въ

что онъ велѣлъ сдѣлать опись

слухъ,

какъ распространился

съ цѣлыо

имѣнію

монастырскимъ,

ограничить

и доходамъ

необходимымъ

скромной

иноковъ,

для

ихъ

а

лишь

жизни

предоставить войску. Сильныя нареканія народа

остальное

и безумныя

траты Лжедмитрія.

вызывали расточительность

Народъ боялся новыхъ тяжелыхъ налоговъ. Всѣми этими обстоятельствами

съумѣлъ отлично вос

Шуйскій .

Василій Ивановичъ

Тотъ

самый

пользоваться

Шуйскій, который самоз ванецъ былъ внѣ Москвы, а прислалъ лишь грамоту Ш когда народъ недоумѣвалъ о действительной возможности спасенія царевича Дмитрія т. е. о томъ, что полученная имъ грамота была-ли отъ самозванца или отъ дѣйствительнаго царевича, Шуйскій когда его одного слова, какъ человѣка который — „разыскивалъ, когда царевича не стало," было бы доста точно, чтобы образумить толпу и заставить ее быть вѣрной семейству Годуновыхъ, тогда Шуйскій поджегъ ее слѣдую щими словами и какъ бы совершилъ приговоръ надъ Году новыми: „Борисъ послалъ убить Дмитрія царевича, но царе вича спасли, а вмѣсто него погребенъ поповъ сынъ." Безъ сомнѣнія это была ложь, такъ какъ церевичъ былъ убитъ днемъ и тѣло его лежало и всѣ могли видѣть и распознать истинный царевичъ убитъ или нѣтъ. Но Шуйскій, словамъ котораго повѣрила толпа, тогда произнесъ приговоръ Году новымъ. Теперь, тотъ же Шуйскій, недовольный тою ролью, какая выпала на его долю, при новомъ царѣ сталъ во главѣ заговора, исходя изъ совершенно противуположныхъ моти вовъ чѣмъ тѣ, которыя онъ тогда объявилъ всенародно съ лобнаго мѣста. Шуйскій, помилованный уже разъ Дмитріемъ, за распространеніе слуховъ объ его самозванствѣ, почти въ моментъ совершенія казни и вполнѣ имъ прощенный, видя, что слухами нельзя свергнуть Дмитрія съ престола и поко- при смутѣ народной, когда еще