Художник и эпоха

Б юрка, как свечка. Стала Нюрка костяшка, п кожа на личике пожелтела и покоробилась, будто у дрях- лой старушки. Смотрела на нее Нюрка из черняков опечаленными бездонными глазенками, и чуяла Да- ша: увидели эти глазенки что-то большое и невыра- зимое, и стали маленькими для нее и далекими и солнце и небо. Теперь уж больше молчала Нюрка и думала и лицом и глазами, и была равнодушна, как расставалась с ней Даша. Тает ІІюрка, как свечка — единственная, родная Нюрка, и никто не может ска- зать, почему тает Нюрка. Коченеет и блекнет малют- ка, коли ire дышит мать на ее головку, не греет ее своей кровью и не насыщает ее постельку своей ду- шой и запахом. Малютка — цветок на весенней ябло- не: Нюрка сорвана с ветки и брошена на дорогу. Вина только на ней, на Даше, и этой вины не изжить — никогда. И не в се доброй воле была эта вина, а шла откуда-то извне, от жизни, от той силы, во власти которой находилась она сама, и назвать которую удачливым словом не могла. А слова — ре- волюция, борьба, работа, партия — звучали, как пу- стой боченок, но вот самое главное в этих словах — необ'ятное, неотвратимое, что она несла в себе,—это было все, где не было смерти, где сама она была не- видимой пылинкой». Припоминается аналогичная сцена из «Анны Ка- рениной». Анна, тайно от мужа, идет на свидание к своему ребенку. Сколько было наговорено «хоро- ших» и «трогательных» слов во славу великого мате- ринства. Даша сама обрекает своего ребенка. И автор