Художник и эпоха

ирирода в т я н у т а в орбиту дел человеческих, но тогда исчезает ее торжественная величавость,—«г о- л о д н ы е люди и г о л о д и о е море. Тоскующие пристани, голодное море... в каких водах и странах блуждают плененные корабли?.. У дворца труда перед порталом с высокой пира- мидой ступеней—цветочный сад и каштаны. II о н е т ц в е т о в , а каштаны—у р о д ы...» А не всегда так было. Когда-то, теперь столь чуждые своим высокомерным величием горы как- будто бы сливались с трудом человеческим. «Так же, как три года назад. Но тогда и завод и г о- ры потрясались от внутреннего опія. II от скры- того грохота машин и электрического воя г о р ы, заводские храмины, трубы и пирсы были ж и- вые , насыщенные силой вулканового напря- жения». «Что же случилось?—Вот что: произошел разрыв между человеком и природой, порвалась «цепь ве- ликая». Сорвалась смычка. Случилось вот что: з а- в о д превращен в могилу... «была могила, великое разрушение и жуть, и в этой могиле оказался он, оторванный от армии, и эта великая ж ѵ ть была в его сердце. II могилы этой он испугался и от этой жути не знал, что делать с собой». Быть может наиболее волнующим в произведе- нии Гладкова следует считать Обрисовку мощи, организующей, сверхличной, принудительной и одновременно глубоко-творческой силы завода. Мы подобных страниц в нашей литературе не знаем! Мы