Художник и эпоха

упомянутых общественных групп. Когда Гоголь ри- сует нам мелкопоместную среду, то перед вами — не жизнь, а прозябание. Здесь — люди маленькие, мелкие, здесь нет порывов, заданий, целей. Мелкое самодурство и гнилые похоти крепко и цепко держат в своих когтях этих столь реальных в своей пошло- сти, почти фантастических, людишек. Иное дело — жизнь вольного казачества. Здесь — сильные чув- ства, яркая радость, неукротимый гнев! Здесь нет и р о и с ш е с т в и й, здесь — с о б ы т и я . Сражают- ся ли казаки против панов за освобождение безза- ветно любимой родины, любит ли парень девушку, все это насыщенно, ярко торжественно! Как странно, что оди н и тот яге писатель хочет быть гражданином двух враждебных республик, «петь» буйное казаче- ство и изобразить бесконечно ничтожное мелкопо- местное дворянство! Эта попытка художественного «совместительства» жестоко мстит за себя. Гоголь был «кровным» гражданином только в царстве мелко- поместного дворянства и на всю жизнь остался чу- жестранцем в республике вольного казачества. Тов. Переверзев это п о к а з ы в а е т на анализе с т и л я Гоголя. Вот Гоголь «описывает» жизнь «ка- заков». Язык его —мерный, величавый, торжествен- ный. Речь приподнята, это не речь, а скорей чарую- щая мелодия. Но... где образ, живое лицо, плоть и кровь? — Этого нет. Звуковая симфония великолеп- на, но реального образа нет. И это потому, что о каза- честве вольном судит Гоголь но к н и г е , но в о с - п о м и н а н и ю , это —правда, по своему, изуми-