Художник и эпоха

рнтелыюсть объяснений. Мережковского и Котлярев- ского заключается вовсе не в том, что они ис нашли правильного определения психической двойственно- сти Гоголя. Дело вовсе не в том, что определения двойственности Мережковского, как борьбы хри- стианских устремлений с языческими, или Котлярев- ским, как борьбы романтизма, с реализмом — не- верны. Суть в том, что как ни определяй характер гоголевской двойственности, сколько не увеличивай число этих определений — дело об'яонения природы гоголевского творчества не подвинется вперед ни на шаг. Объяснить природХтворчества природой автора значит играть пустыми тавтологиями, переливать из пустого в порожнее, ибо автор и творчество есть един- ство, подлежащее нашему об'яснегшю, а вовсе не взаимно друг друга об'ясняющие явления». И в другом месте автор уточняет свой взгляд на ме- тодологическую незакономерность перенесения цен- тра тяжести на психику писателя. «Душа автора бы- ла противоречива, оттого и его творчество приобрело противоречивую, двухстихийную конструкцию. Та- кой ответ до сих пор считался достаточным, хотя по существу здесь пег никакого ответа, а есть простая тавтология, в лучшем случае, замена одного вопроса другим, едва ли более ясным и разрешимым. Почему творчество Гоголя двухстихийно?.. Потому, что душа Гоголя двухстихийна. А почему душа Гоголя двух- стихийна? — сие есть неизвестно. От замены одного неизвестного другим неизвестным задача не продви- нулась нисколько к решению»,