Художество

дистовЪ вЪ Живописи, какъ я сказалъ, дала Германія—р одина музЬіки ифилософіи: тезисЪ внутренняго образа ею наибодѣе вЬіраЖенЪ. За Дюрер омЪ идутЪ: БёкдинЪ, ІНтукъ, Клин- ■ геръ, Г. МаксЪ и другіе. ВсѢмЪ памятнЬі сим­ волически! кархинЬі Дюрера: «Меланхолія», «РЬіцарЬ со смертЬю и дЬяволомЬ» и другія. Большинство картинЪ Беклина проникнутЬі здоровЬімЪ, бодрЬімЪ духомъ Жизни—вЪ нихЬ чувствуется эллинъ. Его соленЬія хляби мо­ рей кишатъ чудищами: полулюдЬми, полуЖи- вотнЬіми, полнЬіми неудерЖимой ЖаЖдой Жизни. ЖирнЬіе тритонЬі, трубящіе вЪ рако- винЬі, бдѢднотѢдЬія нимфЬі, рЬібовиднЬія нереидЬі, нЬіряющія вЪ воднахЪ иди игра­ ющая сЪ подобнЬіми Же себѣ дѢтЬми— это цѢлЬш міръ радости, беззаботнаго смѣха и веседЬя Животной, грубой сторонЬі чело- вѣка. ВЪ этихЪ картинахЪ какЬ бЬі оЖилЪ ве- селЬій богъ ЭдладЬі Панъ. Y этого замѣча- наго символиста XIX вѣка не найдется почти ни одной вещи, которая не бЬіла бЬі одухо­ творена. КаЖдое явденіе, взятое, какъ тема для картинЬі, у него невидимЬіми нитями свя­ зано сЪ волевЬімъ міровЬімЪ импулЬсомъ. Его худоЖественнЬіе образЬі вполнѣ опредѣлен- наго настроенія, не оставляющаго сомнѣній, и, какъ геніалЬнЬіе, полнЬі глубокой мЬхсли, пре- дугадЬіваемой внутреннимЪ чувствомъ. Никто изЪ худоЖниковЪ - символистовЪ не бЬілъ , такЪ всестороненЬ, какЪ БёклинЪ. РядомЪ съ