Велимир Хлебников. Собрание сочинений. Том 5

Вот когда-то, когда я был еще маленьким и у меня были боль­ шие голубые глаза, я, помню, восторгалея рисунком женской ру­ ки с мягкими тонкими очертаниями. Человеческая рука казалась каким-то звуком, долетевшим из царства прекрасного. То же са­ мое человеческое лицо. Смелый изгиб бровей, черный быстрый нравилось. Но разве это не было простым проявлением какого-то антро­ поморфизма в эстетических идеалах и вкусах? Разве это не значит, что если бы я был бы воробьем, то я дол­ жен был бы восторгаться корявой лапкой и толстым клювом? А я хочу другого критерия, общего, вневидового. Неужели только по­ тому, что по независимым от эстетических принципов основаниям мое эстетическое «Я» сочетано с этой рукой и этим лицом, я дол­ жен считать их красивыми и их именно считать верным воплоще­ нием духа красоты? Неужели нельзя выбрать более верной точки, более не зависящей от тех телесных форм, в которые воплощено мое «я»? Ах, Боже мой, более того, ведь избрать такую точку су­ ждения о прекрасном - значит согласиться на то, что, будь кожа всех людей покрьrга струпьями, гляди из-под ресниц у всех людей красные глазницы, я должен был бы признать эту кожу, покрьrгую струпьями, и эти глаза в крови воплощением духа прекрасного? О, узкий, относительный взгляд! Каким-то жалким обруб­ ком кажется мне рука, эти пальцы. Почему их пять? Почему они такие толстые, негибкие, коленчатые? О, что за ego-morfiзм здо­ рового человека в эстетических законах! * А о чем говорит здесь история, прошлая жизнь человечест­ ва? История говорит, что некоторым отдельным <людям> в от­ дельные мгновения истории удавалось сбросить с себя цепи ви­ да; и это сразу их так подымало над толпою безропотных рабов, взор, сочетавшиеся в кудри темные волосы- все это так мне

что они делались гениями.

Платон, Шопенгауэр, Ньютон - все они были свободны и были гениями, потому что были свободны. А Декарт, а Спина-

72