Велимир Хлебников. Собрание сочинений. Том 5

грозное и черное, первое на земном шаре, прекрасное в своем ужасе. <Я пел песни войны сурового будетлянекого воина.> < ... > А эта осень в Куоккале, финской деревушке, где из столет­ них сосен <свисают острые груди ведьм!>. Нелепые разговоры глазые мальчики русских деревень, предводимые учителем. И <рядом> черное море с врезавшимися в него серыми камен­ ными беседками немецких дач, о которых шептались: «Это полы очень желтые яркие цветы ненавистью отравленных глаз на вымерших дачах. И прыжки обратного пу­ ти по камням, вечером, около брызг и пены. И тихое присутст­ вие человека за стенами вымершей, казалось, дачи, его удары сердца в молчаливом переулке ... ведь это во время войны. Эта сумасшедшая осень гибели царей великой страны в ма­ леньком уголке перед основной крепостью столицы, зата­ енн<ом> в морской луже. Вы идете мимо деревянных сеток рыбака из прутьев ивы, вы слышите удары сердца того, кто наблюдает за вами оттуда, и точно мяч, пойманный в игру <не> людских юношей (при­ морских камней), прыгаете из одной каменной ладони в дру­ гую, то падая, то взлетая, испытывая толчки <каменных игро­ ков в лапту>. А вы видели две толстые медные проволоки, перевязанные третьей? И я перевязал Проволокой моего лета два устья - Не­ вы и Волги. Я и море - мы соединили свои голоса, и я пропел «Разина», может быть, первый на этом берегу, шагая по пятнам камней. А Евреинов! Вы помните, его писал Бобышов - гладкие средневековые волосы (<в Евреинове написано Средневековье, как пишут часовни за холмом>), его знаменитый деревянный ворон. И байеньки Каменекого в исполнении толстой Блиновой, для немецких пушек». Я вас не забуду - о природе водопада, перед которым, разинув рты, стояли черно­

дикарки с очень теплым, пушистым взглядом. Песок. Ну кто он?

146