К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

сколько, к тому же крайне скудных и неверных, толкований по поводу истории немецкой теологии и философии. Если иной раз мы и покидаем, по видимости, пределы Германии, то лишь для того, чтобы утверждать, будто дела и мысли других наро дов, например французская революция, «достигают своей ко нечной цели» в Германии, и именно на Купферграбене. При водятся только национально-немецкие факты, обсуждаются и толкуются они на национально-немецкий лад, и результат всегда получается национально-немецкий. Но и это еще не все. Образ мыслей и образование нашего святого — не только не мецкие, но и насквозь берлинские. Роль, отводимая гегелев ской философии, есть та самая, которую она играет в Бер лине, — Штирнер смешивает Берлин с миром и с мировой ис торией. «Юноша» — берлинец; добрые бюргеры, то и дело встречающиеся в книге, — берлинские филистеры, завсегдатаи пивных. Исходя из таких предпосылок, можно прийти только к результату, ограниченному тесными национальными и мест ными рамками. «Штирнер» и вся его философская братия, среди которой он самый слабый и невежественный, являют собой практический комментарий к бравым стишкам бравого Гофмана фон Фаллерслебеиа: Лишь в Германии*, лишь в Германии Я хотел бы жить всегда. К. Маркс и Ф. Энгельс. Не- мецкая идеология. Сочинения, т. 3, стр. 172—по.