К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

5

Дорогой Мавр! Итак, мы снова удостоены внимания черного кабинета. Это го я ожидал; но что письма просто перехватываются, это уж чересчур. Мне кажется, ты хорошо сделаешь, если будешь да вать кому-нибудь другому надписывать адреса на твоих письмах, — тогда будут вскрываться только письма, адресован ные к тебе. Так как я ожидал уведомления от тебя, то стара тельно спрашивал каждый день рассыльного, нет ли писем для меня, и каждый раз получал отрицательный ответ. А этот осел Феликс Пиа трубит еще на весь мир, qu’il n’y a pas de police politique proprement dite, en Angleterre1. Такую грязную стряпню, такой язык и вообще что-либо подобное мне редко приходилось встречать. Все еще старая вера в конституцию 1848 года, как будто видишь перед собой наших имперско- конституционных ослов. А что за ужасный язык! Apres tout2 эти обезьяны достигли своей цели и, может быть, обретут де шевый мученический венец. Ф. Энгельс — К. Марксу 4 марта 1858 г. Сочинения, т. XXII, стр. 312—313. 6 Я уже давно обещал написать Вам несколько слов о Фран цузской секции *. Эта секция бездельников состоит наполовину или на две трети из альфонсов и тому подобного сброда; все они — после того, как наши люди вышли из этой секции, — рыцари революционной фразы, убивающие (конечно, из «без опасного далека») императоров и королей, в особенности Луи Наполеона. В их глазах мы, конечно, реакционеры, и они со ставили против нас форменный обвинительный акт и внесли его на рассмотрение Брюссельского конгресса — в закрытых заседаниях. Злоба этих жуликов была усилена тем, что их при брал к рукам Феликс Пиа. Это — неудачник, французский ме- лодраматик 4-го ранга, участвовавший в революции 1848 г. только как «toast-master» (так англичане называют людей, на нимаемых для провозглашения тостов на парадных обедах или для наблюдения за порядком тостов). Он поистине одержим 1— что политической полиции в собственном смысле слова в Англии не существует. Ред. 2 — И после всего этого. Ред.