К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

придерживается того мнения, что ремесленнику легче всего можно помочь ссудами из государственной казны на устрой ство касс взаимопомощи, ремесленных управ и пр. О том же, откуда казна должна черпать потребные на это средства, он не желает задумываться, ибо это ведь «некрасивая» сторона вопроса. Напоследок наш богослов не может, конечно, избежать того, чтобы вновь не впасть в роль проповедника нравствен ности и не прочесть сословию ремесленников назидательную лекцию о том, каким образом оно само должно справиться с бедой. Сперва идут жалобы на «постоянные займы и списы вание со счетов» (стр. 136), причем ремесленнику задается такого рода вопрос: «придерживаешься ли ты, друже, одинако вых и неизменных цен на работы, которые поставляешь?» (стр. 132). По этому поводу ремесленнику особо вменяется в обязанность не требовать чрезмерных цен от «богатых англи чан». «Корень всего зла, — догадывается Готфрид, — заклю чается в годовых счетах» (стр. 139). Затем следуют сетования по поводу страсти к нарядам жен ремесленников и привержен ности самих ремесленников к иивиым (стр. 140 и далее). Средства же, которыми ремесленное сословие само может улучшить свое положение, таковы: «объединение в цехи, боль ничные кассы, ремесленные третейские суды» (стр. 146) и рабо чие просветительные союзы (стр. 153). Последним словом таких просветительных союзов является следующее: «наконец, пение в соединении с декламацией перекидывает мост к драматиче ским представлениям и к ремесленному театру, который необ ходимо постоянно иметь в виду, так как он является конечной целью этих эстетических стремлений. Только тогда, когда тру дящиеся классы вновь научатся двигаться по сцене, их худо жественное воспитание будет закончено» (стр. 174—175). Таким образом, Готфрид благополучно превратил ремеслен ника в комедианта и приблизил его к самому себе. Все это заигрывание с цеховыми поползновениями боннских ремесленников имело, однако, в виду весьма ощутительные результаты. Клятвенно обещавшись стоять за введение цехово го устройства, друг Готфрид добился того, что был избран депу татом от Бонна в дарованную сверху вторую палату *. «С этого мгновения Готфрид стал чувствовать себя счастливым». Он немедленно отправился в Берлин, и так как он, по-види мому, предполагал, что правительство намерено учредить в лице второй палаты постоянный «цех» дипломированных за конодателей, он там устроился как на постоянное жительство