Изобразительное искусство

Винчи—и это все. Итак, перед нами опять таки синтетический руд по источниковедению искусства, но со специфической очки зрения связи его с точным знанием. Он не равноценен Schl os ser у и в основном построении вызывает критику. Это не мешает свежести точки зрения и •.атериала и частичной ценности выводов. Задание сводится к и с т о р ии н а у ч н о й л и т е р а т у р ы а н о в ы х я з ы к а х , наук философских, математических и естествознания. Ныне, говорит О. , они почти эмансипирова- \ись, но на заре это было иначе. Однако, история науки пре- небрегает этой их эволюцией до логической замкнутости, по- скольку принципиально отказывается от исследования фактов зыка, считая их данными. Между тем, филология игнорирует >азвитие научного языка и прозы. Таким образом, ограничи- вается и намечается тема, а так как раньше в с е го народным зыком, volgare, пользуются теоретики и техники искус ства (если не говорить о немногих более ранних энциклопедистах), они и входят в круг изучения с точки зрения своей связи с техникой и наукой. Задача поставлена интересно. Конкретные иллюстрациии покажут это ниже. Но надо отметить с самого начала, что постановка темы не свободна от предубеждения, которое при- водит к извращению исторической перспективы при недостатке пирокой осведомленности с эпохой. Пристрастие к своей теме аставляет автора на новоязычной литературе концентрировать іесь свет, а все остальное увидеть в тени, во тьме. Он рас- уждает примерно так: научная литература на новых языках, ^хники и эмпирики в XVI в. — прогрессивное явление, тогда как литература на латинском—регресс; следовательно, послед- няя, т. е. гуманизм en bloc — регрессивен вообще и все, что от него, гуманизма, то от лукавого. Та азбучная истина, что регрессивное в XVI в. может быть прогрессивным в XV , им рассчет не принимается. Те за застывает и схоластика и гума- низм для него одинаково нежизненны. Гуманизм мечтателен, метафизичен и эстетичен. На самом деле гуманизма, как кри- тической силы, он не знает, не знает его, как творца новых форм и посредника с античностью, не понимает, что без этой гадии не было бы и научной литературы на новых языках. >то непонимание тем более странно, что во II т. он сам дает >громный материал, обнаруживающий эту связь и в отдельных лучаях—хотя бы для Коперника, который греческие астроно- мические памятники изучал у Болонского гуманиста, и сам ризнает: .обращение к прошлому ощущается, как обращение вглубь с ебя " . Предвзятость непременно ведет к противоре- чиям. Таковых не мало. Насколько плохо он осведомлен в области гуманизма, до- казывают многочисленные ошибки и анахронизмы, которые