Изобразительное искусство

ГкВМВН^'

• греки, большие мастера по части фальсификаций, не сте^ місь приписывать высокую древность произведениям, значи- тельно более новым, подчас современным. Известен случай f-o знаменитым Синодальным Акафистом, который подносился іою как памятник эпохи Комнинов, а теперь всеми относится к X I V в. Бывали подлоги и более грубые, точно так же, как открытое, сознательное принесение произведений нового греческого искусства. Когда из Москвы заказывали копию Иверской иконы, то в ней, конечно, сохранялся „перевод" о игинала, но, по стилю и технике выполнения, доставленная : опия в се же была произведением XVII в.; когда патр. Мака- ий антиохийский подносил в 1655 г. царю „превосходную • )ну, исполненную кистью, приводящей в изумление зрите- •V й", он не выдавал ее за древнюю и не скрывал, что эта, ражавшая новизною с вое го содержания и формы, икона— : оитского письма. Словом, идущее через греков влияние было ;леко не однородно, в нем сказалась вся долгая и сложная олюция греко-восточного и с к у с с т в а ,— историческая тради- ция и рядом с нею—самая свежая новизна, Восток и Запад. И четыре крупнейшие святыни Мос квы, четыре просла- н\енные иконы богоматери, принесенные в нее в XVI I в. , к к бы символизируют многогранность этого художественного воздействия: икона В л а х е р н с к а я— е г о древнейшие, чисто зантийские корни, Г р у з и н с к а я—провинциальное, восточно- вказское претворение, И в е р с к а я— афонскую струю, в ее .< во- греческом оформлении, С т р а с т н а я—западный поток" ! тало-критской" школы. Это, несколько длинное, отступление, нам было нужно для юг о , чтобы уяснить обстановку образования таланта Ушакова. Ведь оно, как раз, совпало со временем Никона, с усиленным проявлением греческого влияния; все эти постоянные приходы с Востока, приносы икон и проч. — все это происходило при нем, на его глазах и не могло не отражаться на его идеоло- гии и творчестве, в особенности, при его близости, как „цар- ского изографа", к высшим сферам двора и церкви. И нам т перь ясно, что если С. Ушаков „плыл из варяг в греки", ц это не было личной прихотью, и для определенной эпохи то вов се не было „против течения". В то же время ясно, что сами греки тогда были далеко уже не те, что раньше, они давно сами спознались с „варя- г ми". Как в деле церковной реформы Никон, действуя во имя тарины, кончил переносом новейших греческих порядков, так в деле искусства, грозя сожжением фряжских икон, запирая I ютив них двери с Запада, он широко открывал окна с гре- * * *