Из прошлого. Воспоминания

Помню, какой-то приезжий русский рассказывал однажды о передвижной выставке в Петербурге. «Вот я вам, господа, скажу, какой успех пмел наш зпаменптый Репип!» — «Какой знаменитый?» спрашивает одни из наших офранцузившихся художников: «Чем он знаменит? В Салоне не было его картины? Нет ? Значит, он не знаменит. Парижские газеты о нем не писали? Нет? Значит, успеха он еще не имел. Батенька, кто в Париже не выставляет, того мы не знаем. Пускай его работы примут в Салон, пускай о нем говорят здесь, тогда он будет признан». И действительно, между собой художники различали друг друга не по таланту, пе по тому, кто что напасал, а по тому, принята ли его работа в Салон, получил ли он награду. Такой художник почитался и уважался всеми. «Позвольте вам представить моло- дого художника; его картины приняты в Салон», — как часто произносилось это даже большими русскими художниками! О том, что это за картины, что они собой представляют, — не говори- лось. Вообще, вопросы искусства и выяснение его задач редко затрагивались, и молодые художники, приезжавшие в Париж учиться, слушая рассказы о важности успеха в Салоне и зна- чении газетных отзывов, начинали стремиться к достижению такого рода известности, такого легковесного успеха (succès) ; и в результате, вместо того, чтобы честно Ь^оотать, следуя своим внутренним влечениям, они принимались изучать те вещи в Салоне, которые в это время больше всего, за их манеру и внешнюю технику, превозносились, п стремились подражать салонным clous (гвоздям). Правда, многих начинающих талантливых художников отталкивала сначала эта погоня за изысканной и модпой виртуозностью, ради которой приходилось жертвовать своими излюбленными сюже- тами; но желание держаться в Парнже наверху брало иногда верх над другими чувствамп и побуждениями. Как муха, попавшая в тарелку с медом, прилипает крылышками к краям тарелки, так и этп молодые художники, случалось, сидели годами у ярко освещенного костра, а сами терпели холод и голод. Рус- ские художники — парижские старожилы — с иронией и недоверием смотрели на приезжих русских, зная, с каким трудом удается проскочить и знаменитости н сделаться похожим на Француза. Так, казалось мне, были тогда пастроепы русские художники в Париже. Впоследствии, когда через несколько лет я снова нрн-