Из прошлого. Воспоминания

натуры русской женщины». Старик согласился с нею. Поднялся у нас спор по этому поводу. Дочь также принимала участие в общем разговоре. Оказа- лось, что она много читала, но все на английском языке. Рус- ский язык хотя она и знала, но далеко не в такой степени, как английский. Смешно, но мыло было ее русское произношение на английский лад. «А вот я хочу ехать в Россию. Мне хочется видеть Россию, а меня не пускают», обиженным голосом сказала она. «Бедная девушка», грустно заметил отец: «она-то в чем виновата? В прошлом году мы ее хотели отправить к ее род- ственникам в Россию. Ее там ждали». — «Ух , как я была сердита! Как я плакала!» жаловалась дочь. «Не знаю, что с ней делать», сказал Кропоткин: «Придется ждать совершеннолетия и обратить ее в английское подданство. Впрочем, посмотрим, что дальше будет. Уж очень не люб.ио я англичан». Условившись относительно следующего сеанса, я стал про- щаться. «Я вас провожу», сказал Кропоткин: «Покажу вам бли- жайшую дорогу на станцию». — «I le беспокойтесь», ответил я: «я прекрасно знаю теперь дорогу». — «Нет, нет, хочу пройтись с вамп; поговорим еще», иастапвал старик. В следующие дни мы еще больше сблизились. Во время сеансов Кропоткин рассказывал мне о многих важных моментах своей жизни и о своей работе в Швейцарии среди группы анар- хистов, воспринявших свои первоначальные идеи анархизма от Бакунина. «У нас», рассказывал Кропоткин: «происходили собрания, мы издавали газеты, и связь была теснейшая. Жизнь тогда у нас кипела. Нас стали преследовать, но мы долго держались. Во Франции нас судили. Адвокат, защищавший пас, произвел ч> ѵ рор своей защитой; многих оправдали, по меня и товарища осудили. Пять лет сидел я в лионской тюрьме, но тюрьма принесла мне много но. іьзы. Я тогда много работал п читал». — «Я думаю, что с тех пор анархизм, идеи анархизма еще более усилились и распространились», заметил я. «О, не скажите», ответил Кропоткин: «Анархистов теперь меньше. Их очень преследуют, а истинные идеи анархизма .мало известны. Ведь об анархистах думают, что опи воры и злодеи. Ведь вот и Толстой проповедует анархические идеи, однако, он не только сам. не убийца и не злодей, а проповедует непротивление злу.