Из прошлого. Воспоминания

и усердно. Ііи хозяйственные дела, ни гости не могли отвлечь его от работы. Это серьезное отношение Репина к пашим сеансам передавалось всем нам, и мы больше чем усердствовали, а прямо такп священнодействовали. В то время художппки, и старшие и младшие, выше всего ставили натуру; это был общий учитель, единственный авторитет. Тот, кто лучше понимал натуру, кому лучше удавалось передавать ее, того хвалили, тому завидовали. Серов работал с особенным увлечением, он весь уходил в работу, всю душу вкладывал в нее. «Особенно удивляли меня», рассказывал U . E . Репино Серове, «его энергия в исканиях характера. Как только я устраи- вался под зонтиком писать редкой типичности прохожего, чумака, косаря, Серов уже сидел недалеко от меня и либо писал красками, либо рисовал в альбом то же, чго и я. Вечерами, в больших залах аксаковских времен и новой постройки Саввы Ивановича (Мамонтова) всегда кто-нибудь из гостей позировал нам с Антоном, но должен признаться, частенько портреты ученика больше при- влекали внимание и одобрение общества». Скоро Серов переселился в Москву, и я стал реже видеться с ним. Когда он приезжал в Петербург, то иногда захаживал ко мне в мастерскую; иногда я встречал его у В. В. Матэ и у наших общих знакомых — в семье Гринбергов. Наезжая в Москву, я захаживал и к нему. Свидания с Серовым всегда доставляли мне большую радость; воспоминания ли о нашем детстве, или просто уважение к его таланту были причиною того, что, встре- тившись с ним, мне хотелось еще и еще говорить с ним об его работах, об его интересной жизни; да и о своем мне всегда хоте- лось знать его мнение. Помню, как обрадовало меня то, что ему поправилась моя статуэтка В. В. Верещагина и что именно он, а не кто-нибудь другой, рекомендовал ее для Третьяковской галлереп. Казалось иногда, будто он мало интересовался проис- ходившим тогда в Петербурге, в особенности, в тех художественных кружках, в которых вращался я. Однако, по внешности Флегма- тичный, молчаливый и равнодушный, оп обладал чуткой душой, отзывчивой ко всему хорошему в человеке. В обществе художников и друзей Серов мало говорил о себе, мало распространялся о своих убеждениях и взглядах. Он редко возражал другим, но в тех случаях, когда поднимался вопрос