Юголеф. № 2. 1924

«Корова» испуганно заерзал: — А я тут, товарищи милиция, я не причем. Они подрались. — Возьмите обоих. З а што меня, я ничего, я так, меня сами позвали... Вечером Ваковский с Трюхом пошли в район. Дежурный послал за «коро­ вой» и, расгірашивая Витьку, писал протокол. Корову привезли бледного, протрез­ вившегося. он бросился к Витьке. — Товарищ Ваковский, миленький, разве я не хочу платить им, вот Трю- х а спросите. Пусть пустють меня, я заплотю им. — Ну, хорошо, мы твоего отпустим. Гришка, деньги, отдаст тогда выпустим. — Спасиб, миленький, Я-ж ничего, я-ж хотел платить им, только те, что в конторе взял я. на струмент думал.

Когда Трюх передал телятам виден­ ное, вылез Котька. — Ну што, не я гаварил, ячейка защитница, а теперь мене делайте, што хочите, и кувырк на руки стал, вниз головой ходит. Ай, да, братва, к Раковскому. По дороге кричали, спорили, пели. Подошли к воротам. — Тетя, есть ваш Витя? Вызовите его. — Н а што вам? — Надо. Скажите чтоб вышел. Виктор с Ривлиным газету читали. — Там тебя компания какая-то зо­ вет. у ворот. — Кто-ж это? Вышли. Загалдела братва. — Витя, ты не злись, што ругали раньше, морду набить хотели, это бы­ вает. А Трюх нам все чисто расска­ зал и Котька про ячейку. Идем с нами в лизион.

А .

П

Ш Е

Н

С

К

И

Й

.

ПР ОВОДЫ .

П и с ь м о и з п р о ш л о г о .

Утром пошел слух: вечером их будут увозить.— И к вечеру стали стекаться к условленному пункту.

— Т-с-с... Не собирайтесь кучками. Разбейтесь на нары. Иттн с интерва­ лом шагов двадцать, по обеим сторонам улицы... Снег лобызал лицо. Пластом укладывался на фуражке, плечах. Проникал в обувь— ноги сырели. Было трудно ступать. Город матово-желтым пятном остался позади. Шли темными проулками. Перспектива мрачная, черная— чугунная завеса, без единого светляка. Шел с токарем Мойсеем. Молчали. Было о чем думать, не веселом, з а ­ ставляющем неметь. — Кажется пришли.— " Пришли! Зрелище одолело черный сгусток скрывающий предметы. Стан­ ционное здание трамвая едва уловимыми контурами предстало пред нами. Ближе. Много фигур были под навесом и снаружи. Говорили топотом, кололи мрак угольками папирос. Потом много женщин. По другую сторону улицы казенный домина. Тюрьма. Желтыми пятнышками рассыпались по внутренним корпусам огоньки. — В котором они? — Вероятно, все думали так, сентиментально водя глазами по шеренгам огоньков. И здесь рассыпались. С Токарем Мойсеем прятались от ветра под навес. Закурили. Невольно'" лип слух к бабьим причитаньям, всхлипываньям, топоту.