История японской культуры

зультате в театре Кабуки проявилось ярко выраженное стрем ление приспособиться ко вкусам рядового зрителя, в частности в том, что развитию художественной формы и содержанию его пьес не придавали большого значения, а все надежды возлага ли на популярность ведущих актеров. Подобно кукольному театру позднего периода, в эпизодических сценах, обыгрыва нии деталей еще сохранилась красота, привлекавшая к себе внимание зрителя, но пьеса в целом редко производила впе чатление завершенности. В сложившейся тогда атмосфере, когда театр Кабуки считался таким же нездоровым местом раз влечений, как и «веселые кварталы», когда к актерам относи лись как к людям самой низшей касты, считая их «бездом ными бродягами», естественно, не могли возникнуть усло вия, которые способствовали бы художественному подъему Кабуки. Искусство горожан, которое стало высоко цениться с наступлени ем нового времени (то же самое произошло и с древними пове стями — моногатари), в описываемую эпоху рассматривалось всего лишь как развлекательное средство. Литераторы доволь ствовались данным им прозвищем гэсакуся (авторы развлека тельных книг) и ничуть не стыдились потакать вкусам читате лей. Им был чужд серьезный подход к творчеству, стремление отдаться ему с внутренним горением, как это было у авторов древних моногатари и лучших писателей периода Гэнроку. Не считая себя связанными ханжеской конфуцианской моралью, утверждая любовь и чувственность, они не закрывали глаза на мир эмоций живого человека, в этом отношении им был присущ реалистический подход к жизни, который отсутствовал у ученых-конфуцианцев. Но не нужно упускать из виду, что среди них было много беспринципных писак, которые хотя и ощущали конфликт с ортодоксальной официальной моралью, однако были далеки от того, чтобы на деле защитить свои убе ждения. Они старались делать вид, что согласны с этой мо ралью, и, выставив напоказ вывеску с начертанным на ней принципом « поощрение добра—наказание зла», стремились из бежать репрессий. Ну а если нет высоких идей, если нет муже ства прямо взглянуть в лицо действительности, то становится трудно избежать тенденции к манерному оригинальничанию. Именно поэтому в книгах ёмихон, куса-дзоси, в пьесах Кабуки то и дело мелькали сцены с жестокими убийствами, коварны ми заговорами, призраками и чудовищами, непристойными любовными занятиями, рассчитанные на то, чтобы пощекотать нервы зрителей. Если мы возьмем даже пьесы таких выдаю щихся драматургов, как Намбоку и Мокуами, сумевших нари совать реалистические картины жизни, то достаточно посмот реть, например, пьесу Намбоку «Токкайдо ёцуя кайдан» («Уди вительный рассказ о привидениях на Токкайдоской дороге»), представляющую собой низкопробное зрелище с различными чудесными превращениями, или пьесу Мокуами «Бэнидзара

164