Искусство Армении. Черты историко-художественного развития

СТЕННАЯ ЖИВОПИСЬ И КНИЖНАЯ МИНИАТЮРА

Памятники монументальной живописи и книжного искусства первого большого пе‐ риода в истории средневековой Армении ( поставим ему границей XI век , когда сельджук‐ ское нашествие резко затормозило культурное развитие в стране ) представляют чрезвы‐ чайный интерес . Важнейший аспект исследования — анализ происхождения мотивов и композиционных схем , постепенное сложение нормативов , ставших каноническими в восточнохристианском искусстве . Процесс этот имел место и в Армении . « До VII века не имеется данных для выяснения иконографии армянского изобрази‐ тельного искусства . Росписи VII века позволяют судить уже в эту эпоху о значительной са‐ мостоятельности армян в этой области . В дальнейшем развитие делается всё смелее и даёт очень оригинальные образцы , сложение которых вырабатывалось под воздействием канонических отступлений , пережитков древних культов , апокрифической литературы , сдвигов в мировоззрении , экономических и прочих условий . Конечно , тематика , основан‐ ная на общности положений христианства для всех принявших его народов Ближнего Вос‐ тока и Запада , мало отличалась от тематики главным образом Сирии и Египта , но иконо‐ графия почти с самого начала стала искать и находила свои собственные пути …» — таково мнение выдающегося исследователя армянского средневекового искусства Л . Дурново /56, с . 9/. Для историка искусства культура поздней античности представляет с этой точки зре‐ ния специальный интерес : она постоянно напоминает о себе , предлагая ключи к объясне‐ нию многих явлений . В искусстве христианского Востока особенно остро и живо чувству‐ ются связи с эллинизмом : как культурный арсенал , он возникает в разные моменты и при самых разных аспектах исследования /155/. Не случайно одна из первых опубликованных в России фундаментальных работ , посвящённых первым векам развития христианского искусства , была названа Д . Айналовым « Эллинистические основы византийского искусст‐ ва » /12/. Мысль , укоренившаяся в современном искусствознании , что искусство поздней античности и раннехристианское искусство — два эпизода одной истории , два этапа одно‐ го явления , и отличает их развитие во времени , и , соответственно , сопряжённость с раз‐ ными системами религиозных и идейно‐философских представлений , кажется во многом справедливой . Обоснованием этой позиции послужили изучение и сопоставление явле‐ ний материальной культуры и искусства на той территории , которая была ареной возник‐ новения и распространения христианства . Юго‐западная Азия была сердцевиной этой территории , к моменту возникновения христианства здесь уже были знакомы с греческой культурой , а частично и ассимилировали её . Вот почему отчасти эллинское начало легко вошло в сами основы христианского учения : христианство как целостное мировоззрение невозможно представить без греческого компонента . Выражаясь словами историка А . Тойнби , « эллинские одежды христианства » были необходимы , только в них можно бы‐ ло вступить в диалог с населением обширной эллинистической ойкумены , в состав кото‐ рой входила и Армения /254, с . 11/. Культурный мир первых веков нашей эры уже имел свои « промытые пути » движения идей , по ним и продвигалось христианство , то вступая в конфликт с прошлым , то ассими‐ лируя имеющиеся формы сознания , практической и организационной деятельности , ис‐ пользуя сложившиеся формы архитектурных сооружений и пластических искусств , завоё‐ вывая умы и сердца и утверждаясь в виде земной власти . Греческий язык , имевший тут хождение , термины , разработанные античной философией , делали возможной пропаган‐ ду нового учения .