Искусство Армении. Черты историко-художественного развития

— состязание юных всадников . Всё подёрнуто дымкой , « невнятно ». Панно Мориса Дени , холсты Борисова‐Мусатова невольно приходят на память . « Джан‐Гюлум » производит двойственное впечатление . С одной стороны , панно под‐ купает своеобразной поэзией , красотой , « музыкальностью », с другой , как это нередко происходило с декоративными панно и росписями этого периода , оно кажется несколько вялым , надуманно‐меланхоличным . Этой двойственностью отмечено большинство композиционных работ художника , созданных в первые два десятилетия XX века . Но в них проявилось характерное и для рус‐ ских художников этого времени желание выйти за пределы бытового жанра , создать « большой стиль » эпохи . Хотя , несомненно , все творческие разработки Татевосяна в дальнейшем вошли в ар‐ сенал современной армянской живописи , особо ценным оказался его опыт работы с на‐ туры , сотни этюдов , которые он привозил из летних поездок . Средиземное море , виды Бретани , Крым , пейзажи Армении , Палестины , природа поленовских мест отражались в этих драгоценных небольших картонах и холстах с безошибочной точностью « мотива » и одновременно — одухотворённо . Жизнь природы , самостоятельная и вместе с тем обре‐ тающая определённый смысл под рукой художника , выглядит здесь постоянно бьющим живым источником творчества . Отражение этого можно увидеть не только в живописном наследии , но и в переписке Е . Татевосяна с В . Поленовым /142/. Привычка писать с борта парохода , лишь ненадолго останавливаясь в пути , развила колористический дар Татевосяна , превратив его в самого смелого и вместе с тем самого верного природе из дореволюционных армянских пейзажистов . Быстрым , размашистым наложением чистых цветов рядом друг с другом Татевосян добивается в своих этюдах свежести и звонкого звучания . Задачи , которые ставил перед собой Татевосян , родствен‐ ны тем , которые ставились в русской живописи К . Коровиным . Хотя сам Татевосян считал свои пейзажные этюды лишь подготовкой к большим бу‐ дущим картинам , хотя он очень долго колебался , можно ли их выставлять на суд широко‐ го зрителя /46, с . 85 – 87/, именно пейзажные этюды определили то место в армянской живописи , которое он сейчас по праву занимает . В них содержалась перспектива развития « татевосяновской » линии в армянском изобразительном искусстве наших дней . Мастерство Татевосяна‐живописца всегда было подчинено его дару , отсюда ощуще‐ ние непосредственности , которой проникнуто всё его творчество , от мимолётного этюда до картины « Христос и фарисеи », над которой художник работал 10 лет . Непосредствен‐ ность , лирическое восприятие жизни , умение общаться с природой , раскрывать себя в ней , находить близкие себе черты в сидящей напротив модели , передавать своё волне‐ ние в , казалось бы , отвлечённых композициях — это свойство работ Татевосяна привле‐ кало и привлекает к ним постоянно . В начале XX века в армянскую живопись вступает Степан Агаджанян (1863 – 1940) /103/. Вернувшись на родину после нескольких лет учёбы , проведённых под руково‐ дством Ж . ‐П . Лоранса в Париже , Агаджанян создаёт в родном карабахском селе два порт‐ рета — отца и матери (1900), они остались едва ли не самыми законченными образами среди всех написанных им за долгую творческую жизнь портретов . В « Портрете отца » Агаджанян воплотил с большой силой и убедительностью те черты характера , которые в тот период нашли отражение и в современной армянской литературе : отец художника , портной Меликсет , мог быть сценическим прототипом для персонажей пьес Г . Сундукяна , героев Нар‐Доса и А . Ширванзаде . В этом сложном образе сочетались глубоко противоре‐ чивые черты достоинства и униженности , деспотичности и растерянности . На лице стари‐ ка отражается игра чувств , он как будто охвачен желанием высказаться , и в то же время — у него нет слов , губы не могут разжаться . Это косноязычие , мучающая его тревога отра‐