Искусство Армении. Черты историко-художественного развития

Первая по времени жанровая картина в армянской живописи была соединением бы‐ товой сцены и пейзажа , поэтический смысл действия был заключён в природном окруже‐ нии и панораме города , трактовка события была в ландшафте . Такое решение прочно во‐ шло в армянскую живопись и вплоть до наших дней осталось в ней . Но Нерсисян был по преимуществу портретистом . Его портреты , знаменуя собой сле‐ дующий по сравнению с портретами Овнатаняна этап в развитии живописного портрета , родственны официальной струе в русской портретной живописи середины века . Несколь‐ ко портретов Нерсисяна , которые дошли до нас , не отличаются многогранностью в обри‐ совке характера , но зато ведущая черта в облике и характере модели выявляется очень ярко . Художник подчёркивает , доводит до гротеска всё , что кажется ему самым главным в данном человеке : таковы Мелик‐Адамов , князь Аргутинский , генерал Бебутов ( ил . 135). Мы уже упоминали , что в религиозной живописи конца XVIII века можно усмотреть предпосылки для выделения самостоятельных живописных жанров . Первым был портрет , получивший в творчестве Акопа Овнатаняна непревзойдённое для армянской живописи XIX века воплощение . Особая культурная ситуация Закавказья начала XIX века создала и образно‐психологическое , и пластическое своеобразие портретной галереи Овнатаняна . В дальнейшем портреты армянских живописцев , вливаясь в различные течения современ‐ ной им русской и европейской живописи , теряют эту « особость ». Сказанное относится и к другим живописным жанрам : их отличает от общей картины развития в России пейзажа , жанровой живописи , исторических картин только сюжет — он связан с Арменией . Однако хотя выдающихся армян художников следует рассматривать в общей картине развития русского и европейского искусства , есть и специфические особенности , связанные с тем , что на них оказывали воздействие и сугубо местные факторы . В связи с особенностями жизни и творчества армян живописцев нового времени можно снова поставить вопрос : кем же был художник для своей среды , как он расценивался обществом , каково было его положение ? « Краткие биографии » мастеров , которые можно извлечь из колофонов армянских ил‐ люстрированных рукописей , свидетельствуют , что средневековый мастер‐миниатюрист чаше всего был лицом духовного звания . Его жизнь протекала в стенах монастыря : здесь ему передавались и общие принципы работы над созданием иллюстраций к Священному писанию , и все детали ремесленного порядка . Он знакомился с образцами‐прототипами , изучал тетради прорисей , наблюдал работу старших , вначале помогал , а затем брался за самостоятельную работу . Произведение его руки выходило в жизнь с высокими духовны‐ ми функциями , хотя , несомненно , и монастырь , и мастер получали за рукопись вознагра‐ ждение . Монастырские скриптории обслуживали многочисленные приходы , выполняли заказы церквей и отдельных семей , пополняли княжеские библиотеки , имя миниатюри‐ ста , работа которого считалась первоклассной , становилось известно , его засыпали зака‐ зами . В колофонах имеются эти сведения , указываются заказчики и стоимость работы . Но монастыри как культурные центры в Армении позднего средневековья постепенно исчезали , как независимые хозяйственные общины они подвергались разрушению , рас‐ сеивались . Художник разделял судьбу обители , переезжал с места на место , становился скитальцем : таков был упоминавшийся нами Аваг , таков был Акоп Джугаеци . Искусство книжной миниатюры исчезает и в связи с распространением книги печатной . Ведущее место в живописи теперь занимают религиозные картины , основным видом работы ста‐ новится роспись церкви . Профессиональная выучка в XVII – XVIII веках идёт по принципу « мастер — ученик », но понятие образца для подражания расширяется , религиозная жи‐ вопись следует самым различным образцам , а с годами начинает включать в свой состав и черты реального окружения художников .