Гамбургский счет

О Бабеле. «Иностранец из Парижа, одного Парижа без Лондона, Бабель увидел Россию так, как мог ее увидеть француз-писатель, при командированный к армии Наполеона (...). Смысл приема Бабеля состоит в том, что он одним голосом говорит и о звездах и о триппере» (с. 367). О В. Катаеве. «Растратчики» — это рыба на зеркале. В эту блестя щую поверхность нельзя нырнуть» (с. 456). О «Восковой персоне» Тынянова — что даже петровская эпоха «не состоит из одних поразительностей» и не есть «только кунсткамера в спирту» (с. 451, 452). Полистав том, читатель убедится, что цитаты не очень подоб раны, что их — таких — сколько угодно в любой статье. В стремлении уловить в писателе доминанту и главное направление его работы Шкловский не боялся прогнозов. Многие его предсказания сбылись. «У Вас не выйдет роман «Последний из удэге»,— говорил он в «Письме Фадееву» (с. 420). «Юрий Олеша написал роман,— сообщал он читателям в 1933 г. и добавлял: — И пишет сейчас черновики к рома ну» (с. 480). Фрагментарность, повторяемость вновь и вновь разрабаты ваемых ситуаций, отсутствие завершенных вещей в последующем твор честве Олеши были угаданы верно. Считая А. Грина в тридцатые годы писателем литературно «мерт вым», Шкловский, однако, предрекал ему будущее «писателя, кото рого будут читать, у которого будут учиться» (с. 473). Даже в его несбывшихся прогнозах оказалось много справедли вого. «Южнорусская школа 1 ,— написал он тогда же,— будет иметь очень большое влияние на следующий сюжетный период советской литературы. Это литература, а не только материал для мемуаров» (с. 475). Это не оправдалось, но оговорка в конце оказалась пророчес кой; литературный и прочий быт Одессы едва ли не стопроцентно использован в мемуарной прозе самых разных писателей — от Паус товского до Катаева: оправдался «отрицательный» прогноз. Шкловский ощущал себя одновременно и участником литератур ного процесса, и неким автором будущей истории литературы, кото рый пишет ее, находясь в настоящем времени. Современная литература у Шкловского никогда не рассматрива ется сама в себе, но всегда ставится в исторический ряд. Это черта его мышления. «Любопытная традиция Серапионов. С одной стороны, они идут от сегодняшней «старшей» линии: от Лескова через Ремизо ва и от Андрея Белого через Евгения Замятина, таким образом мы встречаем у них «сказ» <...), но вместе с тем в них переплетается другая струя — авантюрный роман, похождения, пришедшие в Россию или непосредственно с Запада или воспринятые через «младшую» линию русской литературы,— и здесь мне приходят в голову рассказы Алек сандра Грина. Третьей линией в Серапионах я считаю ожившее рус

1 В эту школу Шкловский включал Э. Багрицкого, И. Бабеля, В. Катаева, И. Ильфа и Е. Петрова, Л. Никулина, И. Сельвинского (см. статью «Юго-запад» в наст. изд.).

21