Гамбургский счет

мана Лесажа), а Жиль Блаз сер потому, что его и такого хватает на приключения. Важно сейчас в герое одно: предсказание судьбы, увеличи вающееся число приключений и бесцветность, дающая возмож ность ставить героя в любые условия и связывать им любые при ключения. Нужно избегать соблазна обеднять писателя, закреплять от дельные моменты его эволюции как окончательные данные его стиля. Примерный путь Алексея Толстого, с этой оговоркой, может быть намечен так: от «глупого» героя, мотивирующего занима тельность подробностей и изменяющего обычную психологию традиционной формы, через попытку фантастического романа, не удавшегося благодаря неверной копировке чужой формы,— к авантюрной повести «без героя». И, одновременно, полной неудачей у Алексея Толстого кон чилась попытка воспроизведения старого романа в мучительно скучном «Хождении по мукам» — первой части «романной три логии». Если взять материал (революция), то «Ибикус» и есть вторая часть трилогии, так получается по времени,— но какая перемена в манере писать, в обращении с героем. Алексей Толстой стал новым писателем, сам не замечая это го. Так мы не замечаем своего движения по Вселенной, продви гаясь в ней вместе с Землей. Есть сказка о том, как мужик обманул медведя, сговорившись сперва «тебе корешки, а мне вершки» и посеявши рожь, а по том «тебе вершки, а мне корешки», но на этот раз посеявши репу. Корешки и вершки — то, что едят, и то, что бросают,— имеют в истории искусства свое место. Люди, стремящиеся к Островскому и Пушкину одновремен но, желающие быть иностранцами из Парижа и Лондона, обре чены есть ботву репы и корни ржи. Я думаю, что многие читали записную книжку Чехова. Это веселая, прекрасная, умная и талантливая книга. В ней Чехов производит эксперименты, заготовляет материал для бу дущих вещей. Современный писатель не написал бы многих рассказов Чехова, но, наверное, напечатал бы его записную книжку. Роли корешков и вершков перемешались, медведь опять об манут, формы искусства проходят, как Крестовые походы. Сюжетное строение никогда не было сильным местом русской литературы. В настоящее время сильная струя русской прозы идет на вытеснение сюжета, на создание бессюжетных (что, конечно, не значит бесформенных) прозаических вещей. Старая проза отменяется. «Вместо «ерунды в повестях» выбросить бы из журналов эту новейшую беллетристику и вместо нее...

204