Гамбургский счет

Пушкин, Толстой прошли в русской литературе вне созна ния, а если бы осознали их, то не пропустили. Ведь недаром А. Ф. Кони говорит, что Пушкин дорог нам тем, что предсказал суд присяжных. Культа мастерства в России не было, и Россия, как тяжелая, толстая кормилица, заспала Горького. Только в последних вещах, особенно в книге о Толстом, Горь кий сумел написать не для Михайловского. Толстой, мастер и человек со своей обидой на женщин, Тол стой, который совсем не должен быть святым, в первый раз написан. Да будут прокляты книжки биографий Павленкова*, все эти образки с одинаковыми нимбами. Все хороши, все добродетельны. Проклятые посредственности, акционерные общества по ни велировке людей. Я думаю, что в Доме ученых мы съели очень большого писателя. Это русский героизм — лечь в канаву, чтобы через нее могло бы пройти орудие. Но психология Горького не психология мастера, не психо логия сапожника, не психология бондаря. Он живет не тем и не в том, что умеет делать. Живет он рас терянно. Жили зимой. Было холодно. Жена была далеко. Жен не было. Жили безбрачно. Было холодно. Холод заполнял дни. Ши ли туфли из кусков материи. Жгли керосин в бутылках, заткну тых тряпками. Это вместо ламп. Получается какой-то черный свет. Работали. Живем до последнего. Все больше и больше грузят нас, и все несем на себе, как платье, и жизнь все такая же, не видно на ней ничего, как не видно по следу ноги, что несет человек. Только след — то глубже, то мельче. Занимался в студии «Всемирной литературы», читал о «Дон Кихоте». Было пять-шесть учеников, ученицы носили чер ные перчатки, чтобы не были видны лопнувшие от мороза руки. Вшей у меня не было, вши являются от тоски. К весне стрелялся с одним человеком**. У евреев базарная утомительная кровь. Кровь Ильи Эрен бурга-имитатора. Евреи потеряли свое лицо и сейчас ищут его. Пока же гримасничают. Впрочем, еврейская буржуазия в возрасте после 30 лет крепка. Буржуазия страшно крепка вообще. Я знаю один дом, в котором все время революции в России ели мясо с соусом и носили шелковые чулки. 164 А люди вокруг него! Вернемся к 1920 году.