Гамбургский счет

5

Уже в изложении первоначального комплекса идей (связанных с поэтическим языком) выявилась главная особенность мышления Шкловского — освободить высказываемую мысль от второстепенных признаков, дополнительных (часто и противоречащих) оттенков, оговорок, колеблющих ее прямолинейное разрешающее движение. Так было с идеей зауми: провозглашено было не только то, что заумный язык реально фрагментарно существует, но дебатиро вался вопрос: «будут ли когда-нибудь писаться на заумном языке истинно художественные произведения, будет ли это когда-ни будь особым, признанным всеми, видом литературы» (с. 58) 1 . Б. М. Энгельгардт, один из наиболее серьезных истолкователей формального метода, убедительно показал значение для науки такого заострения проблемы: «Наука имеет полное право воспользоваться понятием заумного языка в качестве рабочей гипотезы, раз она надеется с его помощью ввести в сферу систематического познания целый ряд новых фактов, не поддающихся изучению с иных точек зрения. На сколько основательны эти надежды, показывают успехи, достигнутые за последние годы русской формальной школой в сферах изучения фор мальных элементов поэзии. (...) Из декларативного пугала, при помощи которого футуристы пытались поразить воображение обывателя, он ста новится принципом самоограничения исследователя при эстетическом анализе литературных явлений» 2 . Далеко не всеобщ и провозглашенный Шкловским принцип остра нения. Как отмечает А. Ханзен-Лёве, он «может относиться к тому еще не устоявшемуся типу искусства, который как раз являет собою русское авангардное искусство, но отнюдь не распространяется на все остальные периоды истории искусства — даже не на все направле ния русского авангарда и не на всех его представителей» 3 . Крайности формулировок в движении науки сгладились, отчетли вость постановки проблемы осталась. После первого «набега» в филологию, еще не вполне самостоя тельного и имеющего базой академическую науку и футуристические манифесты, Шкловский обратился к пресловутой проблеме «содержа ния и формы». Поступлено здесь было так же — постановка вопроса оказалась столь же бескомпромиссной и резкой. Но уже более самостоятельной. В интерпретации Шкловского она явилась как противопоставление 1 Эти слова вызвали отповедь начинавшего сближаться с ОПОЯЗом Б. М. Эйхенбаума: «На вопрос автора (...) мы считаем возможным ответить определенно: нет» (Эйхенбаум Б. К вопросу о звуках стиха. (Рец. на «Сборники по теории поэтического языка». Пг., 1916).—В кн.: Эйхен баум Б. О литературе. М., 1987. С. 327). 2 Энгельгардт Б. М. Формальный метод в истории литературы. М., 1927. С. 68. 3 Hanse n-L ö ν е Α. Der russische Formalismus. Methodologische Rekon struktion seiner Entwicklung aus dem Prinzip der Verfremdung. Wien, 1978. S. 21.

12