Гамбургский счет

«Потебня,— замечает современный исследователь,— был слишком за нят параллелями между поэтическим и обыденным языком, чтобы сде лать открытие, которое удалось совершить Шкловскому» 1 . Как сказано в книге П. Медведева — М. Бахтина, из работ опоязовцев «мы узнаем не то, чем является поэтический язык сам по себе, а чем он отличается, чем он непохож на язык жизненно-практический. В результате формалистического анализа оказываются тщательно подобранными только отличия этих двух языковых систем» 2 . Но раскрыть именно это было важнее всего. Уже в двадцатые годы в работах В. Виноградова было показано, что особого поэтического языка, в его «чистом» виде, как устойчивой системы с константными свойствами и отношениями не существует, понятие поэтичности речи исторически подвижно. Однако жесткость противопоставления обнажила проблему; необходимость по лемики заставила оппонентов вдуматься в сложность явления, вместо отыскания различий найти общность, доказать, что поэти ческим может сделаться любой факт языка, будучи включенным в худо жественную конструкцию. Шкловский считал, что он близок к современной лингвистике. Председательствовать на диспуте в Тенишевское училище в феврале 1914 г. был приглашен И. А. Бодуэн де Куртенэ. Однако Бодуэн на диспуте выступил с речью осудительной. «Он был взволнован,— описывал это выступление Б. М. Эйхенбаум,— голос дрожал. «Мое участие в этом вечере кажется странным»,— начал он. И говорил долго о том, что действительно поступил легкомысленно, что он представлял себе все это иначе, что не успел ознакомиться с футуриз мом настолько, чтобы предвидеть, к чему сведется «вечер о новом сло ве», что он чувствует себя смущенным и что присутствие его здесь совершенно неуместно. «Здесь нужен психиатр» 3 . Вскоре И. А. Бодуэн де Куртенэ с антифутуристическими статьями выступил и в печати 4 . Но Шкловский оказался прав: рождавшееся в шуме диспутов новое направление филологической науки оказалось к рождающейся же новой лингвистике гораздо ближе, чем мог предполагать один из ее основателей — сам И. А. Бодуэн де Куртенэ. 'Laferriere D. Potebnja, Sklovskij and the familiarty / strangeness paradox.— Russian Literature. Amsterdam. V.IV. № 1. 1976. P. 181. Но автор справедливо указывает, что «молодой Шкловский недооценивает роль, которую форма (внешняяи внутренняя) играете концепции образа Потебни. Шкловского не занимает и широкий спектр качеств — от акустических до семантических, от конкретных до трансцендентных, которые Потебня атрибутирует образу»(ор. cit. Р. 190). 2 Медведев П. Н. Формальный метод в литературоведении. Л., 1928. С. 121. 3 Цит. по: Чудакова Μ., Τ о д д е с Е. Страницы научной биографии Б. М. Эйхенбаума.— Вопросы литературы. 1987. № 1. С. 137. 4 См.: Бодуэн де Куртенэ И. А. Слово и «слово».— Отклики (при лож. к газ. «День»). 1914. 20 февраля. № 49; К теории «слова как такового» и «буквы как таковой» (там же. 1914. 27 февраля. № 56). Вошло в его кн.: Избран ные труды по общему языкознанию. Т. II. М., 1963. С. 240—245.

11