Fuck context

— ...я бы переводил конкретную российскую ситуацию в архитектуру. Мне не приходилось работать в России, но я участвовал в конкурсе на здание Му- зея современного искусства в Варшаве. Музей должен был стоять рядом со сталинской высоткой, вроде тех, о которых вы писали в своей книге. Здание настолько радикальное, воинственное и агрессивное, что мне захотелось по- ставить рядом с ним что-то мягкое и открытое, тем более, что Польша как раз в это время стремилась к интеграции с Европой. В моем проекте интерьер и экстерьер как бы перетекали друг в друга. Люди могли выходить на открытые террасы и, с одной стороны, любоваться видом парка, с другой, размышлять о собственной истории, глядя на сталинскую высотку. Поляки, как вы знаете, много лет мечтали ее снести, но сейчас объявили ее национальным памятни- ком. — И как же они отреагировали на ваш проект? — Была горячая дискуссия в прессе. В конце концов, выбрали другой про- ект, который, как теперь выяснилось, построен не будет. История поразительно напоминает то, что произошло с Эриком Моссом, До- миником Перро и Мариинским театром в Петербурге. Интеграция, как видим, про- цесс сложный. Ромеро работал с тремя европейскими архитекторами — с Энриком Миралле- сом в Испании, с Жаном Нувелем во Франции и с Ремом Колхасом в Голландии. Работа с Мираллесом, как он считает, научила его создавать экспериментальную архитектуру в стране, находящейся в процессе экономического становления. Ми- раллес обладал уникальным архитерктурным языком, копировать который было бессмысленно. Работа с Нувелем показала, что такое настоящий корпоративный офис — французский, картезианский, рационально организованный, с иерархи- ческой структурой. Но настоящей школой стала работа с Ремом Колхасом. — Он не просто дизайнер, — говорит Фернандо. — Он мыслитель. Он не при- вязан к какому-то одному излюбленному решению. Его сознание полностью открыто. Влияние было обоюдным. В конечном счете, содружество обогатило обоих. Это хорошо видно на примере создания концертного зала Casa da Musica в городе Порто в Португалии. История началась с совместной работы над частным домом для голландского клиента. — До этого проекта, — рассказывает Фернандо, — Рем создал серию очень рациональных модернистских коробок. Посмотрите на его Maison a Bordeaux , это предельно рациональный перевод программы в объем, состоящий из бе- тонных коробок. У меня к этому времени уже была идея, что коробки могут быть гораздо более сложными, более современными. У Рема был заказ на част- ный дом в Роттердаме. Я предложил ему свой вариант, он ему понравился, но клиент — «типичный голландский кальвинист», как его назвал Рем — проект отверг. Как раз в это время нас пригласили участвовать в конкурсе в Порто, и Рем решил использовать мою идею «усложненной коробки», взять неосущест- вленный проект дома и увеличить его в размерах. Мы сделали это за пять не- дель, создали скульптурный объем, такой гигантский бетонный булыжник, и выиграли конкурс.

112

Владимир Паперный