Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

Старый священник с живостью рассказал эти истории. Потом он стал прогуливаться взад и вперед, погруженный в мысли, и я видел, что он блуждает в приятных мечта ниях среди толпы художников. Я охотно предоставил его размышлениям, радуясь, что сейчас он вспомнит еще что- нибудь, ибо воспоминания его, казалось, становились все более живыми. И, в самом деле, через некоторое время он снова начал: «Мне пришли на память еще две прекрасные истории, которые, каждая на свой лад, показывают, какое великое божество есть искусство для художника и с какой силой оно им владеет. — Был однажды флорентийский живопи сец по имени Мариотто Альбертинелли, прилежный худож ник, но весьма неспокойный и чувственный человек. Нако нец ему наскучило многотрудное изучение техники живопи си, а также вражда и травля со стороны собратьев, и так как он любил беззаботную жизнь, то решил выбрать себе более веселый род занятий и стал трактирщиком. Вскоре дело у него пошло на лад, он был очень доволен и часто говаривал своим друзьям: «Видите? Это ремесло лучше! Больше я не мучаюсь с мускулами нарисованных людей, а питаю и укрепляю мускулы живых , и что самое главное, пока в бочках у меня хорошее вино, мне не грозит нена висть и клевета». — Но что же было дальше? После того как он некоторое время вел такую жизнь, божественное величие искусства вдруг снова с такой живостью встало перед его глазами, что он бросил свой трактир и с рвени ем новообращенного вновь кинулся в объятия искусства. Вторая история такова. Хорошо известный и знамени тый Пармиджанино в юности писал великолепные произве дения по заказу папы римского, как раз в то время, когда немецкий император Карл Пятый осадил город. Его вой ска ворвались в ворота и грабили все дома подряд, бога тые и бедные. Но Пармиджанино не обращал никакого внимания на шум и сумятицу войны и спокойно продолжал работать. Вдруг несколько воинов врываются к нему в по кой. И что же? Он по-прежнему продолжает прилежно трудиться у своего мольберта. И тут эти дикие люди, кото рые не щадили даже храмов и алтарей, так удивились ве личию духа этого человека, что не решились прикоснуться к нему, как если бы он был святой, и даже защищали его от ярости остальных». «Как удивительно все это! — воскликнул я. — Но теперь 94