Фантазии об искусстве

СЕРДЕЧНЫЕ ИЗЛИЯНИЯ ОТШЕЛЬНИКА —ЛЮБИТЕЛЯ ИСКУССТВ

ве бормотал что-то про себя, муштабель или даже кисть иадали у него на землю, так что жалко было смотреть на все это. Он мог ссориться с тенью и прийти в ярость из-за мухи. Он все еще не хотел верить, что близок к своему концу. Он очень много говорил о том, какое это несчастье, когда медленная болезнь тысячами пыток мало-помалу по жирает тело, когда постепенно умирает одна капля крови за другой. Он проклинал врачей, аптекарей и прислужни ков при больных и описывал, до чего это ужасно, когда человек не в состоянии ни есть, ни спать, когда ему надоб но писать завещание, когда он видит вокруг себя плачущих родственников. Напротив, он провозглашал счастливым то го, кто высшим произволением мгновенно уходит из жиз ни; сколь сладостно, говорил он, на глазах у людской толпы, с молитвами и утешениями священников и помино вением в молитвах тысяч людей вознестись к ангелам в рай. Такие мысли пеотступно занимали его, пока наконец однажды утром совершенно неожиданно его не нашли мертвым на нижних ступенях его дома. Таковы странные черты духа этого художника, которые я добросовестно пересказал со слов Джорджо Вазари. Что же касается его качеств как художника, то тот же автор рассказывает, что он больше всего любил рисовать дикие вакханалии и оргии, устрашающих чудовищ или еще ка кие-нибудь ужасные образы, однако же прославляет его за чрезвычайное и упорное трудолюбие. Тот же Вазари в жиз неописании другого такого же унылого художника * заме чает, что подобные глубокомысленные и меланхолические души часто отличались особым железным терпением и при лежанием в работе. Как бы там ни было, я не могу поверить, чтобы этот Пьеро ди Козимо обладал подлинно артистическим духом. Правда, я вижу известное сходство между ним и великим Леонардо да Винчи (которого он в живописи и взял себе за образец); ибо оба были гонимы своим вечно живым многосторонним духом — но один среди мрачных полчищ небесных туч, а другой — среди всей действительной при роды и всего кипения жизни. Я думаю, что художник должен быть прежде всего удобным орудием для того, чтобы воспринять в себя всю природу и, одушевив ее, вновь возродить в прекрасном пре-

* А именно флорентийца Джованни Антонио Соглиани.

73