Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

кусству. Ибо если выразить мои чувства одним словом, то это — любовь, она сейчас властвует над моим умом и сердцем. С моей жизни словно бы сняли некую пелену, и я толь ко сейчас увидел то, что люди называют природой и кра сотой мира. Горы, тучи, небо, закаты теперь другие и, ка жется, приблизились ко мне; с любовью и невыразимой тоской хотелось бы мне сейчас обнять Рафаэля, который теперь живет среди ангелов, ибо для нашей земли он был слишком добр и слишком возвышен; жгучие слезы востор га и чистейшего благоговения наполняют мои глаза и бо жественный восторг охватывает мой ум, когда я стою пе ред его творениями и стараюсь глубоко запечатлеть их в уме и сердце. Я, право, могу сказать, что только теперь понял, чем отличается искусство от всех других трудов и дел грешного человечества; я сделался чище и святее и по сему только теперь допущен к священным алтарям. О, как благоговею я перед матерью божией и святыми апостола ми на тех вдохновенных картинах, которые прежде с хо лодным взором и не очень умелой кистью старался пере рисовывать черта за чертой; теперь мои глаза полны слез, рука дрожит, я взволнован до глубины сердца, так что почти бессознательно наношу краски на полотно, и все же удается мне это так, что после сам я доволен собой. О, ес ли бы Рафаэль жил еще сейчас, чтобы я мог видеть его, говорить с ним, излить ему мои чувства! Не иначе как он знал их, ибо в его творениях я нахожу их, нахожу все свое сердце: все его мадонны похожи на мою возлюблен ную Амалию. И самому мне приходят в голову большие и смелые замыслы: я кое к чему уже приступил, и порой, после тра пезы или после того как я только что вел пустую беседу, я сам удивляюсь дерзости своего предприятия. Однако же тогда меня вновь подгоняет мой дух, так что я все же не теряю мужества. — Насколько отлична нераспустившаяся почка от роскошной лилии, что серебряной звездой подни мается к солнцу на своем темном стебле, настолько же и я отличаюсь от того, каким был прежде. Мне хочется тво рить с неутомимой силой и многое еще сделать. Когда я сплю, имя Амалии защищает меня, как раски нутый надо мною золотой шатер. Часто я просыпаюсь от того, что кто-то словно бы произносит надо мной сладко звучным голосом это имя, как будто зовет меня, дразня и 42